Бабушка сердобольно смотрела на Алёну и пыталась заглянуть сквозь покрасневшие глаза в самую глубину девичьей души. Алёна пару раз хлопнула мокрыми ресницами и всхлипнула.
– Да что же это такое?! Что же ты так убиваешься, милая? – Всполошилась старушка. Она положила сетку на лавочку, присела рядом и погладила девушку по голове.
Не выдержав столь неожиданной ласки, Алёна кинулась на грудь чужой женщины и крепко прижала её к себе. Старушка притихла, ошарашенная столь бурной реакцией странной девушки, но не оттолкнула её. Обнявшись, они сидели несколько минут, а потом Алёна отстранилась и, потупив взор, отодвинулась от сердобольной бабушки.
– Простите меня, – произнесла девушка. Её растерянный, но при этом пронзительный взгляд был направлен мимо бабушки. Так Алёна стала смотреть на мир совсем недавно: мимо людей, не доверяя им; и в то же время, старалась уловить истину в происходящем, чтобы ни в коем случае не ошибиться.
– За что? – Удивилась бабушка, всматриваясь в привлекательное молодое лицо.
– За мою выходку, – ответила Алёна. Рассматривая проворных голубей.
– Глупости говоришь. Мы все ещё пока люди, и обязаны слышать и понимать других. И помогать! – воскликнула старушка, качнув от нахлынувших на неё эмоций ногой, что распугала воркующих птиц. Они вспорхнули, взметнув с земли очистки от семечек и пыль.
– Спасибо, что посидели со мной, – тихо произнесла Алёна, смахнув с колена шелуху и поднимаясь на ноги. – Мне пора. Я пойду.
– Постой, – попросила старушка, ухватив девушку за рукав и увлекая на лавочку. – Что у тебя случилось? Расскажи, и станет легче. Может, я помогу чем-то.
От безысходности и страха, сбиваясь и всхлипывая, Алёна рассказала случайной собеседнице свою историю.
– Дела! – молвила старушка, качая головой. – Это же надо! Такие молодые, но уже подлые.
– Простите. Я пойду, – проговорила Алёна, схватившись за ручку сумки как за спасительную соломинку.
– Да погоди ты, милая. Идти тебе всё равно некуда, а никуда – ты ещё успеешь сходить.
– Ну, а сколько нам сидеть здесь?
– Мы не будем сидеть, а пойдем ко мне домой. Не бойся, у нас с дедом и двумя кошками большая квартира.
– Нет! Нет, – протестовала Алёна, вскочив на ноги. – Я не пойду туда. Я чужая. Как Вы не боитесь в дом приводить кого-то с улицы?
– Чего мне бояться? – Удивилась бабушка, вставая с лавочки. Она взяла свою котомку в руку и прямо посмотрела на незнакомую девушку. – Накоплений у нас с дедом нет. Мебель старая. Да и ты вроде на бандитку не похожа. Не могу я мимо твоей боли пройти. А уж коли обманешь, на себе грех носить будешь.
– Я не обману, обещаю, – промямлила Алёна, отводя взгляд от пристальных глаз собеседницы. Она подхватила с земли сумку, смахнула с неё мусор и встала рядом. – По дому помогу. Подработку найду.
– Э, милая, нет, так дело не пойдет, – спокойно возразила старушка, пальцем смахнув бежавшую по щеке Алёны слезинку. – Никакой работы. Тебе учиться надо, чтобы в важные люди выбиться. Тогда, глядишь, никто не посмеет об тебя ноги вытирать.
– А у Вас дети есть? – Встрепенулась Алёна, разомлевшая от заботы постороннего человека.
– Дочка с мужем и детьми в Астрахани обосновались. Уже два года там живут. А скоро и мы к ним переедем. Пойдем домой, а то уже темнеть начинает. Тебя как зовут?
– Алёна! Карпова.
– Милая, а я – Зинаида Ивановна. Пойдем, пойдем, а то дед мой там теперь заждался да все глаза проглядел.
Женщины медленно пошли к выходу из сквера, наслаждаясь сладким летним воздухом. Вскоре за кованой решёткой скверика показался трёхэтажный дом. Алёна следовала за Зинаидой Ивановной, которая иной раз подбадривала её кивком головы.
Во дворе небольшого кирпичного дома у каждого подъезда были установлены узкие деревянные лавочки, исцарапанные различными надписями. На некоторых сидели старушки – пенсионерки и громко обсуждали неожиданный финал полюбившегося сериала. На детской площадке прогуливались мамы с колясками, и настороженно посматривали на песочницы, где копошились их дети постарше.
Зинаида Ивановна приветливо кивала соседям. Алёна мгновенно определила, что познакомилась с замечательной женщиной, полной сострадательности.
– Вот, Алёна, наш подъезд, – пояснила старушка, оборачиваясь. – Код – пятьдесят восемь, а квартира – семнадцать. А вон и дедушка наш на балконе.
Алёна вздрогнула и резко подняла голову, что хрустнул шейный позвонок.
На них смотрел сморщенный старичок с пышной шапкой седых волос и такими же пышными седыми усами. Мужчина, как и его жена, был небольшого роста, и худощавый. Его старческие глаза слезились, и он то и дело прикладывал к ним платок. Заприметив супругу, дедушка махнул рукой. Пока женщины поднимались в квартиру, он дожидался в пороге.
– Вот, Алёша, привела квартирантку. Девочке некуда идти. И с ней такая история нехорошая произошла. Вот сейчас познакомитесь, и я всё расскажу, – пообещала Зинаида Ивановна, передавая супругу авоську. – Алёна, это мой муж – Алексей Семёнович. Ещё с нами живут кошка Машка и кот Василий.
– Приятно познакомиться! – улыбнулась Алёна, и пожала дедушке руку. – Я Алёна – воспитанница детского дома. Если Вы возражаете, что Зинаида Ивановна приютила меня, я тут же уйду.
– Ну что ты, девочка, ершишься?! Проходи. Раз Зинуля привела тебя к нам, значит так надо, а я ей доверяю. Пойдемте скорее чай пить с вареньем из одуванчиков. Я только что достал баночку, и заварка, минут пять, как настоялась.
– Алёша, ты кошкам молочка налей сразу, пока в холодильник не убрал, – попросила супруга Зинаида, заглядывая в кухню.
– Будет сделано, – кивнул дедушка, подмигнул супруге и развел руками. – Дома только Машка, а Василий опять гуляет.
– Опять придет побитый, – ворчливо произнесла Зинаида, покидая кухню.
– Алёна, ты не стесняйся, проходи скорее, – позвал гостью Алексей Семёнович. – Сейчас Зинуля тебе комнату покажет. А я пока чайник поставлю.
– Спасибо вам за доброту и тепло! – поблагодарила Алёна радушных хозяев, после того как разулась в прихожей. – Не знаю, где бы я сейчас была.
– Не думай об этом. Теперь всё хорошо, – сказала Зинаида Ивановна, коснувшись тёплой ладошкой прохладной руки гостьи, увлекая её за собой. – Вот твоя комната, располагайся. Выспишься, отдохнешь, и мир заиграет совсем другими красками.
– Спасибо, – кивнула Алёна, опуская сумку на пол у двери. Она взглянула на свою спасительницу с благодарностью, но заметив её сострадательный взгляд, тут же отвела глаза.
– Девочки, идите же скорее, чай остывает, – позвал Алексей Семёнович из кухни, на что Алёна вздрогнула и отступила от старушки.
– Всё будет хорошо, милая! – тихо произнесла Зинаида Ивановна, отпуская руку Алёны.
– Я верю! – призналась девушка, отведя взгляд.
– Вот так-то лучше. Мы идём, Алёша.
Алене понравилось её временное пристанище. Она с особым рвением наводила порядок во всех трёх комнатах, хотя в квартире и без того было чисто и уютно. Полы, покрытые узкими дорожками, заботливая хозяйка сама каждый день аккуратно заметала веником.
Алёна могла бы помочь хозяевам переклеить выцветшие обои с рисунком в мелкий цветочек с завитками, но боялась обидеть их этим предложением. Но от того, чтобы перестирать однотонные занавески и выгладить их, она не отступилась. Она до блеска отполировала в каждой комнате потертые деревянные подлокотники диванов, шкафы и тумбы. В комнате у хозяев передвинула широкий комод ближе к окну, а в своей комнатке приставила к дивану этажерку с книгами, чтобы вечером включить свет, подобрать под себя ноги и погрузиться в манящий мир науки.
Каждую субботу Алёна помогала Зинаиде Ивановне начищать стеклянные дверцы старинного серванта и хрустальную посуду, выставленную на его полочках. Этот предмет мебели из натурального дерева был гордостью семьи Севрюковых. От него до сих пор доносилось благоухание сосны, несмотря на то, что он состарился вместе с хозяевами квартиры. На нижних полках Зинаида Ивановна хранила некоторые предметы декора, а за глухими створками даже продукты.