«Нет, нет, не надо ничего повторять! – услышал я голос Тихомирова. – Нам всё теперь с вами ясно, только, Альберт, ещё один вопрос: почему вы, имея такой хороший голос, не поступаете на вокальный факультет? Ведь можно даже совместить такую учёбу с обучением режиссуре». – «Спасибо, конечно, за оценку моих вокальных данных, но это не главное занятие в моей жизни, а потом любое совмещение с другим отделением будет отрывать у меня драгоценное время от учёбы на режиссёра». После моих слов члены комиссии, одобрительно кивая в мой адрес, стали собирать со стола экзаменационные листы, собираясь покинуть зал. Но вдруг декан факультета Маргарита Давыдовна Слуцкая поспешно обратилась к ним с неожиданной просьбой: «Подождите минуточку! Простите меня, коллеги, можно Атаханов нам напоследок прочтёт одну басню?» Все очень удивились, а я вообще в состоянии шока от этого предложения, особенно от слова «напоследок». Это что: прощание или прощение? Тихомиров ответил Маргарите Давидовне: «Зачем ему ещё надо читать басню? С ним всё понятно!» Тем не менее все с явной неохотой возвратились на свои места. И это чтение басни Сергея Михалкова «Чудак» тоже вышло необычным образом…. Ведь в те минуты я ещё не остыл после инцидента с Мустафой и до конца не понял слов Тихомирова «с ним всё понятно»: что они означали – приняли или не приняли?! А тут надо читать смешную басню, веселить публику, как тот «паяц» из оперы…. Но вдруг это ещё один шанс, чтобы поступить на факультет?.. Я всё свое волнение «оставил за кулисами» и медленно пошёл в глубь сцены. Напомню, что был уже поздний вечер, в зале сидела уставшая от всех экзаменов комиссия, слабый свет освещал сцену и зрительный зал. И вот я в этой тихой полутьме, резко развернувшись к зрителям, как закричу: «На рынке!!!» – и тут такое началось!.. Члены комиссии – старый профессорский состав – от испуга уронили свои портфели на пол, а в зрительном зале поднялся такой хохот, что всех последующих начальных слов басни почти никто не расслышал. А я спокойно, входя в образы, продолжал: «Корову старик продавал…» И так прочёл до конца, проигрывая все персонажи этой басни. Когда я закончил и получил от зрителей аплодисменты, профессор Исаак Давидович Гликман, заглядывая в мою экзаменационную карточку, спросил: «Альбертино! Зачем вы нас всех напугали?
Что означал ваш громкий возглас «На рынке»? Почему вы не произнесли эту фразу спокойно? Скажите нам, пожалуйста». Я ответил, что, поступая на режиссёрский факультет, я себе, как актёру-исполнителю этой басни, поставил задачу одной этой фразой передать атмосферу большого рынка, где кричат зазывалы, приглашая покупателей. «Ну, в общем, тогда понятно, очень-очень может быть, Альбертино!» И, хотя в моей анкете значилось имя Альберт, профессор Гликман назвал меня по-своему – «Альбертино», и так меня и называли мои друзья во всё время обучения в консерватории.
После окончания экзамена все студенты, абитуриенты и члены комиссии покинули зрительный зал, а я остался, чтобы убрать со сцены реквизит и выгородки из кубов. Помню, когда уходил из зала, ко мне подошёл заведующий кафедрой музыкальной режиссуры Роман Иринархович Тихомиров, он же главный режиссер Мариинского академического оперного театра (бывшего Кировского) и доверительным тоном сказал: «Не волнуйся, молодец, Алик, что ты на экзамене не выдержал фальши Мустафы и показал при всех, как надо исполнять! Из тебя выйдет хороший режиссёр-постановщик, – и добавил: – А вот если бы ты этого не сделал, мы ещё немного сомневались бы в этом общем мнении, понял?! Теперь ступай смело сдавать остальные необходимые предметы для полного поступления и надейся, что всё будет хорошо…» – «Большое вам спасибо, дорогой Роман Иринархович, ведь именно вы разрешили мне показать, как надо играть, а дальше я буду очень стараться».
Потом были экзамены по гармонии, сольфеджио, музыкальной литературе, сочинение и очень важный коллоквиум-собеседование с профессурой консерватории на достаточность моих знаний в области изобразительного искусства и постановок в оперном жанре. По всем остальным предметам я получил «хорошие» оценки, которые явились результатом правильно проведённого мной трёхмесячного подготовительного срока. Кстати, впоследствии я придумал ещё одно правило: жить и учиться как бы «проездом», как гость, приезжающий на несколько дней и желающий побольше увидеть и узнать в Ленинграде. Это «правило» очень помогало мне в развитии моего образования.
И я до сих пор ежегодно во время белых ночей приезжаю в нынешний Петербург полюбоваться фонтанами Петергофа и посетить любимые места города, который стал мне родным.
Годы учёбы и работы в Ленинграде
Получить знания в музыкальной культуре и изобразительном искусстве.
Из ста поступающих на наш факультет человек отобраны были лишь десять, и они почти все уже имели высшее музыкальное образование по разным жанрам своей специальности. Среди них были пианисты, композиторы, вокалисты и режиссёры различных театров. Только я один был работником эстрады, кино и телевидения. Руководителем нашего курса был народный артист России профессор Евгений Николаевич Соковнин – известный в оперных кругах масштабный режиссёр. Он обладал большим мастерством в работе с массовыми сценами в оперных спектаклях. И его постановки опер «Князь Игорь», «Хованщина», «Руслан и Людмила», «Иван Сусанин» до сих пор идут на сценах оперных театров Москвы, Петербурга, Софии. Актёрское мастерство преподавал замечательный педагог, народный артист России, профессор и известный музыкальный кинорежиссёр Ян Борисович Фрид. Историю театра и театральную литературу – профессор Исаак Давидович Гликман, а музыкальную литературу и теорию музыки у нас по своим же учебникам вёл профессор Дмитриев. Ещё нам повезло с преподавателем по изобразительному искусству – Елена Владимировна Ильина не читала, как все, лекции по изобразительному искусству, а в свои часы занятий возила нас, студентов, в Русский музей, в Эрмитаж и там рассказывала о художниках мирового искусства. Технику сцены, костюм и сценическое движение мы сдавали в Оперной студии консерватории, где мне впоследствии пришлось поработать ведущим режиссёром и даже подменять некоторых актёров в оперных спектаклях.
Ленинградский академический малый оперный театр. Осень 1964 г
Любая практика – закрепление знаний.
При всём огромнейшем объёме и богатстве знаний, полученных в стенах Ленинградской консерватории, мне всё же не хватало практических занятий и опыта работы в оперном театре. Меня это волновало, потому что после окончания учёбы на нашем факультете музыкальной режиссуры многие выпускники будут направлены в качестве главных режиссёров оперных театров. И я подумал, что надо обязательно устроиться на любую работу в оперном театре, иначе из меня выйдет плохой руководитель труппы, не знающий многих постановочных цехов и технических деталей. В Кировском, ныне Мариинском, оперном театре работали многие наши преподаватели, поэтому устраиваться туда было неловко: они могли обнаружить меня в учебное время. Поэтому я решил во что бы то ни стало устроиться на работу в Малый академически ленинградский государственный оперный театр – ныне Михайловский.
Каждое утро, до начала занятий, у служебного входа я караулил начальника отдела кадров театра и всякий раз просил её взять меня на любую работу, хотя бы на должность осветителя, бутафора-реквизитора или рабочего сцены… Но она неизменно отказывала в этой просьбе, приводя разные причины. И вот, я хорошо помню тот день, 26 сентября, когда уже в Ленинграде было холодновато, начальник отдела кадров оперного театра снова увидела на ступеньках служебного входа, дрожащего от холода студента и сказала, видно, от жалости: «Да, опять ты? Целый месяц меня караулишь, а если скоро совсем замёрзнешь?» – «Да нет, я крепкий… Кстати, можете меня поздравить – у меня сегодня день рождения!» – «Ну хорошо, поздравляю, поздравляю, конечно. Давай вставай и пойдём со мной. Видно, правда тебе надо быть у нас в театре…» А когда она увидела мою трудовую книжку, где были указаны должности солиста филармонии и актёрская работа в кино и на телевидении Ашхабада, то удивленно спросила: «Почему же ты просил меня о месте рабочего сцены, осветителя, бутафора?..» Я объяснил, что после окончания учёбы стремлюсь работать режиссёром только в оперном театре и должен досконально его знать. Она одобрительно улыбнулась и сказала: «Ну, тогда у меня для тебя есть одна освободившаяся должность – артиста миманса, которая хорошо подойдёт для твоего актёрского стажа». Я от радости чуть не кинулся обнимать эту милую женщину, но только произнёс: «Вот это мне сегодня от вас большой подарок!» – «Вот и хорошо, приходи вечером на спектакль, я познакомлю тебя с инспектором группы миманса, и она покажет твоё место в гримёрке».