Вскоре на линкор, на котором продолжались взрывы меньшей силы, прибыл на катере сам командующий флотом. Но его присутствие ничем не могло помочь горевшему обесточенному и кренившемуся на правый борт кораблю. Колчак приказал поместить раненых (сколько войдёт) на свой катер и с ними покинул линкор.
К семи часам пожары стали немного стихать, появилась надежда, что судно уцелеет, теперь оно имело лишь небольшой дифферент на нос. Но тут раздался ещё один, более мощный взрыв – и носовая часть линкора стала быстро оседать в воду, одновременно кренясь на правый борт. Находившиеся на палубах моряки прыгали в воду и плыли к окружившим линкор плавсредствам, а некоторые – к берегу бухты, к Госпитальной пристани. Когда носовые, а потом и бортовые портики плутонгов[9] 130-миллиметровых орудий ушли под воду, она хлынула внутрь корабля. И тогда, потеряв, как говорят моряки, остойчивость, корабль лёг на правый борт.
Тысячетонные артиллерийские башни главного калибра сорвались с барбетов[10] и ушли в воду. Пробыв в таком положении несколько мгновений, линкор опрокинулся, резко перевернувшись вверх килем, и затонул. Всё случилось менее чем за час.
От командующего флотом вице-адмирала Колчака в Петербург был послан рапорт: «Как командующему мне выгоднее предпочесть версию о самовозгорании пороха. Как честный человек, я убеждён: здесь диверсия».
То же подтвердила и прибывшая из столицы комиссия: «Во время загрузки судна в порту доступ гражданских лиц был практически не ограничен…».
Серия взрывов подтверждала, что в снарядные и пороховые отсеки судна были вложены детонаторы, произведшие подрыв боезапаса.
Морской министр Григорович отдал приказ судить адмирала Колчака и капитана корабля. Но Николай II приказ отменил, отложив суд до окончания войны, для осуществления Босфорской операции, отчасти возложив вину на себя и посетовав на молодость Колчака, которому необычно рано присвоил звание вице-адмирала.
Февраль и март 1917-го
О подробностях февральско-мартовского переворота вы узнаете из других книг этой серии. Напомню только несколько важных для нас фактов. В декабре 1916 года в результате операции, проведённой английской разведкой МИ-6, был убит Григорий Распутин. Можно долго спорить и сотрясать воздух по поводу личных моральных качеств Григория Ефимовича, но лучше вспомнить ту легенду, которой прикрывалось убийство личного друга императорской семьи. А именно: Распутину приписывали связь с немецким командованием через Императрицу Александру Фёдоровну и утверждали, будто немцы тайно ведут переговоры о сепаратном мире с Германией и склоняют к этому «безвольного» царя.
Для людей, хоть сколько-нибудь знакомых с историей того времени по документам, эти слухи не более, чем грубая ложь и провокация. Вот только несколько фактов: в 1915 году Распутин написал Николаю II записку, в которой говорилось о незамедлительной важности встать во главе армии. Во-вторых, Императрица Александра Фёдоровна воспитывалась в Виндзоре, говорила с английским акцентом и терпеть не могла кузена Вилли – императора Германии, который ещё перед войной принуждал (именно в такой форме) Николая II заключить союз против Англии, что тот твёрдо, но основательно отверг. Но главное! Главное – широкую огласку получил случай с некоей дворянкой Васильчиковой, приехавшей в 1915 году из Германии с письмом от германского консула с предложением о мире. Это была настолько неприкрытая провокация, что пока Васильчикова ещё даже не прибыла к месту назначения, об этом все уже знали и даже обсуждали в светских салонах. Николай II с гневом выгнал безумную женщину и приказал сослать её до конца войны в монастырь. Царь прекрасно понимал, что это всего лишь попытки расколоть Антанту, а затем уничтожить союзников по отдельности. Точно такие же письма приходили и в Англию. Но ни одна страна блока не могла в 1915 году самостоятельно противостоять Германии. У России не хватало вооружения, у Великобритании не было сухопутной армии, а Франция держалась благодаря России.
Знали и в Англии, что слухи о сепаратном мире – это провокация немецкой разведки. Тем не менее, ими воспользовались для свержения законного правительства, начавшегося с убийства Григория Ефимовича Распутина.
В феврале 1917 года в Петрограде вспыхнул мятеж, сопровождаемый искусственно созданным недовольством народа (специально ограничены поставки хлеба и продовольствия). 27 февраля был опубликовано обращение «Временного Комитета Членов Государственной думы» о формировании нового правительства за подписью Председателя Государственной думы М. Родзянко. 1 марта вышел приказ № 1 Совета солдатских и рабочих депутатов о передаче политической власти и всего вооружения в руки выборных комитетов, подчиняющихся Совдепу.
Утром 2 марта в покоях московского митрополита в Петрограде состоялось частное собрание членов Синода и представителей столичного духовенства. На нём присутствовали митрополиты Киевский Владимир (Богоявленский) и Московский Макарий (Парвицкий-Невский), архиепископы Финляндский Сергий (Страгородский), Новгородский Арсений (Стадницкий), Нижегородский Иоаким (Левицкий) и протопресвитер Александр Дернов, а также настоятель Казанского собора протоиерей Философ Орнатский. Кроме всего прочего, здесь же, ещё до появления известия об отречении царя, синодалы признали необходимым немедленно установить связь с Исполнительным комитетом Государственной думы как органом новой власти.
2 марта под Псковом при попытке подавления мятежа в столице генералами Алексеевым, Родзянко, Рузским, Корниловым и др. был отстранён от власти и арестован Главнокомандующий русской армией Император Николай II. На следующий день в Царском Селе генералом Корниловым была взята в заложники царская семья и издан манифест об «отречении царя».
Описывая эти события, историки пропускают фигуру адмирала Колчака, а порой даже пытаются уверить, что адмирал был командующим Черноморским флотом и не мог знать о готовящемся заговоре. По воспоминаниям Анны Тимирёвой, сам Колчак говорил о происходящем: «Я приветствую революцию, рассчитывая на то, что она внесёт энтузиазм и даст возможность победоносно закончить войну». А стало быть, он приветствовал и арест царя. Из чего следует, что большинство высших офицеров нарушили присягу, данную царю и Отечеству перед Богом. Конечно, нужно пояснить, что не все офицеры поддерживали мятежников, но и сколько-нибудь значительных попыток восстановления законной власти не возникло.
«Прощай, немытая Россия!»[11]
Летом 1917 года по распоряжению Севастопольского Совдепа адмирал Александр Колчак был отстранён от должности. В это время у него возник конфликт с министром – председателем Временного правительства А. Керенским. Выбив себе командировку, контр-адмирал Александр Васильевич Колчак, второй раз за год нарушив присягу, уехал из России.
«17 июня. В субботу – секретный разговор с послом США, моё решение принять участие в операциях Американского флота в Средиземном море», – сообщал адмирал в частной переписке. Официально это называлось «Военной морской миссией», но сути не меняло.
«…Я хотел вести свой флот по пути славы и чести, я хотел дать родине вооружённую силу, как я её понимаю, для решения тех задач, которые так или иначе рано или поздно будут решены, но бессмысленное и глупое правительство и обезумевший дикий, не способный выйти из психологии рабов народ, этого не захотели…», – писал Колчак в одном из своих писем.