Он медленно поднял голову и выпрямился. Так, наверное, могла бы разогнуться ожившая статуя.
В комнате стояла страшная духота. Айк приоткрыл дверь, и слабый свет упал на листок с начатым письмом. «Доброго дня, Крисси!» – значилось на нем, а дальше шли странные рисунки и узоры, наполовину смазанные неосторожной рукой.
Как он мог забыть!
Воспоминания о вчерашнем дне появлялись в его мозгу одно за другим, точно птицы, что возвращаются в гнезда под вечер. И вместе с ними душу Айка безудержным потоком заполняло счастье.
Подумать только, он уснул, не закончив письмо к Крис! Надо сейчас же заняться им и успеть отнести до того, как Джори проверит тайник!
Айк завернулся в одеяло, на цыпочках выскользнул из комнаты, вздрагивая от прикосновений холодного пола к босым ногам.
Дверь в спальню отца была распахнута настежь, и Айк осторожно заглянул туда.
Эдвард спал. Восходящее солнце, пробиваясь сквозь окно в мастерской, бросало на постель и на пол свежие, сочно-желтые лучи. Сон допоздна не входил в привычки отца, значит, он и правда вернулся под утро. Не стоило его будить.
Восторг бурлил в Айке, и он едва удержался от того, чтобы вскочить на постель и начать прыгать по ней, как делал малышом.
Отец при этом сердился, а мама смеялась. Ее смех, казалось, обезоруживал Эдварда. Он живо вскакивал, снимал Айка с постели и выставлял за порог, наградив напоследок легким шлепком. И быстро запирал за ним дверь…
Воспоминание было неожиданным и четким – Айк невольно прижал ладонь к груди, опасаясь, что буханье сердца разбудит отца. Путаясь в одеяле и хихикая, сбежал по лестнице в кухню.
Огонь в плите погас, но одежда Айка успела просохнуть. Он поспешно натянул ее, хлебнул воды и выскочил во двор. Пробыл там не больше минуты, и, вернувшись, как на крыльях взлетел вверх по лестнице.
Есть не хотелось, да и какая уж тут еда! Время уходит!
Раз отец спит, можно спокойно воспользоваться его столом и чернилами. Да если и проснется, что такого-то? Не убьет, наверное, Айк ему еще нужен. Кто, кроме него, будет заниматься всей этой дрянью?
Айк усмехнулся и бережно, словно лаская, разгладил лежащий перед ним чистый лист. В этот миг «вся эта дрянь», омрачавшая каждый день его жизни, неожиданно легко исчезла из мыслей.
Он обмакнул перо в чернильницу и, задержав дыхание, заново вывел первые слова: «Доброго дня, Крисси!»
А потом шел по городу обычным стремительным шагом, но теперь спешка была вызвана не желанием побыстрее дойти и убраться с улиц, просто он и правда торопился. Он шел, подставив лицо солнцу, которое, казалось, грело, как никогда.
Небо было ярким и чистым, словно месяц непрерывных дождей отмыл его до блеска. От мостовой и стен домов поднимался пар, в воздухе разливалось тепло. Весь город как будто посвежел и встряхнулся, даже вонь слегка ослабела.
Повеселевшие горожане высыпали на улицы и перекликались бодрыми голосами.
Айк знал наперечет утренние звуки и узнавал голоса людей. Он шел, сжимая в ладони заветное письмо, а любовь росла и ширилась в нем с каждым шагом. Удивительным образом он любил сейчас не только Крис, Джори, своих родичей – он любил весь Вьен, и лес, и другие города и страны. Весь мир, казалось, могла охватить и согреть его любовь.
Люди ненавидели Айка без всякой причины, просто за то, что он родился под несчастливой звездой Свершителя. Но сейчас он любил так сильно, что простил их.
И тут же ощутил, насколько на самом деле слаба и ничтожна эта ненависть. По сравнению с его великой любовью она была… ничем. Она не стоила того, чтобы даже замечать ее. Как мог он, безумный, позволять ей уродовать свою душу?! Как мог страдать оттого, что никогда не смешаться ему с этой толпой? Окруженный ненавистью людей, он чуть не уподобился им.
Но теперь все будет по-другому.
Он уже видел заветное место, надо собраться, чтобы быстро и незаметно положить письмо в тайник. Айк глубоко вздохнул, пропустил очередную телегу и оперся рукой о стену дома…
Письмо скользнуло в тайник, и тут дыхание замерло в груди – навстречу, залитый ярким утренним солнцем, шел Джори.
Он шел не торопясь, раздавая направо и налево приветствия и слегка улыбаясь в ответ на шутки. В нем всегда было нечто такое – людям льстило его внимание. Он мало говорил, но слушал так, как будто слова говорившего захватывали его целиком. Эта особенность делала его общество приятнейшим в мире.
Джори сутулился и выглядел усталым. Русые, спутанные пряди падали ему на лицо, он машинально заправлял их за уши, говорил и улыбался явно через силу.
Но вот он увидел Айка – и в один миг переменился, как по волшебству. Серые глаза радостно вспыхнули, лицо посветлело и стало мягче, словно тень, придававшая резкость чертам, отступила за его плечо – так облако опускается ниже сияющей на солнце вершины горы.
Горожане недовольно морщились, огибая застывшего посреди улицы Айка. Но некоторые из любопытства или из праздности бросали быстрый взгляд на его лицо и тут же отворачивались, в изумлении хмуря брови.
Если бы кто-то догадался проследить за его взглядом, то без труда бы все понял. Но люди были погружены в свои заботы и быстро выкидывали увиденное из головы, не давая себе труда задуматься над ним. Кому какое дело, что на уме у Свершителей!
Айк смотрел на Джори, и любовь к нему переполняла его сердце. И не только потому, что в его облике он невольно увидел черты Крис. Просто это же Джори, они так давно не виделись и встретились совершенно случайно – разве не счастье?
В порыве чувств Айк шагнул вперед, охваченный простым, естественным желанием обнять своего друга. Сказать, как здорово, что он здесь, ведь им о многом нужно поговорить…
Глаза Джори чуть расширились, но он не двинулся с места, даже не попятился. Только кровь мгновенно отлила от его лица, и оно стало белым, точно старая кость.
Он стоял и завороженно смотрел, как Айк идет к нему, а люди расступаются, словно косяк рыб перед килем корабля. Как будто отчаянный порыв Айка к счастью, к простой, открытой жизни передался и Джори и заставил его забыть об обычном благоразумии.
Их разделяло уже каких-то несколько шагов…
«Ты спятил?! Забыл, кто ты?» – чуть ли не взвыл внутренний голос… и ноги Айка приросли к земле.
Наваждение исчезло.
Джори поспешно отвел глаза и заговорил с кем-то. Айк стоял, глядя в землю, и глубоко дышал. Кровь мягкими толчками пульсировала в ушах. Он даже испугался, что сейчас потеряет сознание – перед глазами потемнело, и уличный гомон начал быстро отдаляться.
Этого недоставало! Рухнуть в грязь посреди улицы и подвергнуть Джори еще одному испытанию! Он не мог поверить в случившееся. Минуту назад он чуть не погубил своего друга – да что с ним такое?
К счастью, толпа быстро густела, и, похоже, его дурацкая выходка осталась незамеченной.
Джори закончил разговор и не спеша двинулся дальше, огибая Айка с правой стороны. Лишь легкий румянец выдавал охватившее его волнение.
Айк сделал над собой усилие и тоже шагнул вперед, пытаясь совладать с лицом и придать ему обычное выражение хмурого безразличия. Получалось, видимо, не очень – поравнявшись с Джори, Айк поймал его быстрый, полный горячего сочувствия взгляд.
Толпа разделяла их, да они и не смогли бы сблизиться, не привлекая внимания. И все же, проходя мимо, Айк чуть отвел в сторону правую руку, открытой ладонью вперед. Не для того, чтобы Джори коснулся ее, нет. Глупо было думать об этом, стоя в центре зачумленного круга, к которому каждый Свершитель приговорен с рождения.
Он просто протянул руку так, как если бы она и вправду могла коснуться дружеской руки.
И краем глаза успел заметить, что Джори повторил его движение.