Спирина Валентина - В центре весны. Девять Жизней. Апрель. 2020 стр 3.

Лет десять назад Глеб полюбил молодуху и уличённый в измене, был изгнан из семьи. Молодуха любовника быстро бросила, так как он потерял хорошую работу, а на новой зарабатывал мало, да ещё стал попивать.

Мыслей о молодой, красивой жене Глеб не оставил и пытался найти такую на сайтах знакомств, но почти шестидесятилетнему, малообеспеченному мужчине не везло, девушки на него не клевали.

– Ну да, – думал Глеб, – я, конечно, не молод, но ведь душа-то у меня молодая, и вообще я ещё орёл-мужчина,

а эта липовая писательница пишет: «Престарелый жених, побитый молью и со следами пьянства на лице,

ещё на что-то надеялся. Возможно и нашёл бы он пару, если бы был адекватен, и искал среди ровесниц, так нет же, в калашный ряд рвётся.»

Глеб не выдержал и написал комментарий:

– Дурацкий рассказ, глупый. Видимо автор немолода, одинока и злится на всех мужчин, которые в её сторону не смотрят, а на молодых девушек засматриваются.

Но автор оказалась сорокалетней, замужней дамой.

Тогда Глеб написал:

– Кому этот ваш реализм интересен и нужен? Зачем такое писать?

И не понимал Глеб, что такими комментариями выдаёт с головой всю свою боль, беду, комплексы и проблемы.

Но остановиться мужчина не мог и всё продолжал и продолжал писать комментарии, на которые никто не обращал внимания. Через два дня Глеб писать перестал и на неделю ушёл в запой.

Капсула протеста

Наталия Варская.

Семён Петрович на пенсию выйти успел до повышения пенсионного возраста, но был крайне возмущён этой реформой и писал об этом гневные посты в интернете.

Жена Татьяна говорила:

– Все сорок три года, которые я тебя знаю, ты не доволен ничем и всегда протестуешь. Не устал?

Татьяна была женщиной доброй, но не очень умной, по мнению Семёна Петровича, а вот себя пенсионер считал личностью высокоразвитой, с обострённым чувством справедливости.

В его юные годы ходила по Москве такая шутка: «От Ильича до Ильича без инфаркта и паралича».

– Есть же такие приспособленцы! – негодовал Семён Петрович.

Нет! Сам он не желал ни к чему приспосабливаться и во все времена находился в кухонной опозиции. Одно время Семён Петрович увлёкся бардами, с некоторыми даже подружился.

– Вот кто сеет разумное! – восхищался Семён.

Как-то разговорился он с другом-бардом:

– Я тобой горжусь! Ты людям глаза открываешь на происходящее. Вот один только этот куплет чего стоит:

Изрядно выпивший бард сказал:

– Я ничего не имел ввиду, кроме моих корыстных жены и тёщи.

Семён Петрович разочаровался в бардах.

Одно время сменило другое, и будучи уже не юнцом, мужчина восхитился одним пареньком, который в стиле рок пел:

«Изменений вокруг избежать не получится!

Мы больше не хотим в болоте вашем мучиться!»

Изменения не заставили себя долго ждать, но почему-то Семён Петрович снова был недоволен:

– Преступная власть! Всё разрушено!

Жена тихонько возражала:

– Ты же сам ненавидел то, что было. Вот тебе новое!

И свобода всюду. По телевизору всё что было нельзя – можно. Книжки, которые ты под одеялом читал, свободно продаются.

– Не этого я хотел! Ты погляди, какое бескультурие кругом! А эти морды с золотыми цепями, которые должны поле пахать, а не хозяевами жизни себя мнить!

Времена снова изменились. Семён Петрович усмотрел во всём попрание свобод, разворование богатств, но почему-то проникся симпатией к молодому опозиционеру, отнюдь не бедному, но харизматичному, а главное – протестующему.

Жена смотрела на Семёна Петровича как на малое дитя. Она давно поняла, что её муж не может быть доволен мироустройством в принципе. Возможно, довольство тем, что есть, вообще претило его натуре. Вот стань он довольным и превратился бы тут же в обывателя, а так он мог пылить, рвать и метать. Да ещё повезло, что интернет есть. Можно там и единомышленников найти, и мысли свои обозначить, типа: – Доколе! Долой! Хватит это терпеть!

Хорошо, что дети характер отца не переняли и занимались своими делами в предлагаемых обстоятельствах, добившись конкретных успехов.

Одна Татьянина подруга как-то сказала:

– Такое впечатление, что твоему Семёну капсулу протеста когда-то вшили. Он же на робота похож, уже несколько десятков лет одно и то же твердит, как зомбированный.

Капсула-не капсула, а Татьяне жаль было своего мужа, поэтому она с ним особо не спорила, даже иногда поддакивала, а главное – вкусно кормила.

Хмурый апрель

Мариана Бажанова

Апрель

Мариана Бажанова

Заливистый апрель

Мариана Бажанова

Вкус халвы

Наталия Варская.

Пусть остановится мгновение

Татиана Бельская

До встречи март

М. Зонтикова

Море, волны

М. Зонтикова

Гордыня

Наталия Варская

С Викой Бережковой я когда-то учился в одном классе. Девчонка, как девчонка, ничего особенного. В школе я Вику почти не замечал, поинтереснее дечата были, поярче.

После окончания школы круг моего общения сменился на институтских друзей, началась другая жизнь.

Прошло шесть лет, я работал в хорошей фирме на достойной должности, и тут как с неба свалился мой одноклассник Славка Киров и сообщил о намечающейся встрече одноклассников.

– Даже Бережкова придёт, – сказал Славик с каким-то особым значением.

– А что, Бережкова депутатом стала, что ли? – пошутил я.

– Ты что, в молодёжных сериалах её не видел? Звезда!

Надо сказать, что телевизор я редко смотрю, а уж сериалы вообще никогда.

На встречу с одноклассниками я решил пойти. Не из-за Бережковой, конечно. Собрались мы в ресторане. Мало кто из одноклассников пришёл, десять человек всего.

Бережкова не очень-то изменилась, а возможно я плохо её помнил. Славка Киров и Толик Тихомиров оказывали Вике повышенное внимание, и я понял, что молодёжные сериалы их главное увлечение в жизни.

Некоторые девчонки поглядывали на Бережкову с завистью, стараясь делать вид, что очень за неё рады.

Но смешнее всех вела себя сама Бережкова. На её лице будто бы было написано: «Я хотя и звезда, но вот как с вами со всеми запросто общаюсь! Вот какая я не заносчивая!»

Её нарочитая демонстрация «своей в доску» слишком бросалась в глаза. По моему в школе Вика разговаривала гораздо интеллигентнее, чем сейчас. Видимо, стремясь нас всех облагодетельствовать, а внутри считая нас неудачниками, Бережкова слишком скатывалась на амплуа простушки.

Только из-за одного этого зрелища на встречу с одноклассниками стоило пойти.

Бережкова милостливо потанцевала со Славиком и с Толиком, и даже расспросила Ладу Нитковскую о её ребёнке. От такого внимания звезды Нитковская была на седьмом небе.

Я прекрасно понимал, что Бережкова всерьёз считает себя звездой, а всех нас серой массой, и явилась она на эту встречу насладиться своим превосходством и благородством, так сказать, взять реванш, ведь в школе Вику никто не замечал.

А я наслаждался благородством своим: ведь мог бы сказать, что ни одной серии с Бережковой не видел и считаю сериалы уделом бездарей, и что до сего дня ничего не знал о Викиной блистательной (а для меня жалкой) карьере.

И вот когда я осознал, что горд собой, мне стало смешно, но смеялся я уже не над Бережковской, а над собой. Мне было интересно, способен ли кто-нибудь, кроме меня, на такую самоиронию.

Тут я понял, что снова наслаждаюсь своим превосходством, отказывая другим людям в способности к самоиронии. Этим я тоже был горд. «Как много я о себе понимаю!» – подумал я и вспомнил слова одного батюшки о том, что изо всех смертных грехов, лично для него самым сложно преодолимым является гордыня, что он старается быть максимально смиренным, но в голову так и лезет мысль: «Я горд своим смирением!»