То есть, я хотел сказать, на колене. Он был неплохим футбольным игроком, и вот сейчас старые травмы дали о себе знать.
Фрэнсис сдавленно хохотнул и показал на свое колено:
– Я вот тоже недавно получил производственную травму. Несколько месяцев проторчал дома. Надоело до чертиков. Думал, поеду, обменяемся впечатлениями.
У полицейского вдруг забубнила рация, вызывая его на место происшествия – где‑то неподалеку только что произошла небольшая авария. Он постучал по крыше машины:
– Только вы уж больше не гоните, ребята.
– Непременно, сэр. Спасибо, сэр. Да, сэр.
Когда тот уже удалялся, Фрэнсис прошипел с нескрываемым негодованием:
– Тебе не кажется, что ты немного перестарался?
– Кто бы говорил? Что за нужда была сообщать ему о своей ноге? Ты что, забыл золотое правило – чем меньше информации, тем лучше?
– Извини. Я пока еще смутно представляю, как надо себя вести в криминальном мире.
– А ты привыкай.
Марко снова вырулил на шоссе. Через несколько миль показалась станция обслуживания. Марко, не раздумывая, проехал мимо.
– Ты что, не собираешься останавливаться? – изумился Фрэнсис.
– И не подумаю.
– Но почему?
– Ты думаешь, я такой дурак, чтобы околачиваться на этой битком набитой станции? Найдем какую‑нибудь маленькую заброшенную бензоколонку, где не так много народу. Не забывай, у нас платья в багажнике. Ты хочешь, чтобы их кто‑нибудь заметил?
– Слушай, давай просто от них избавимся, да и дело с концом. Свернем на ближайшем указателе и выбросим их в мусорный контейнер.
– Ни за что… Этим платьям прямая дорога в Лас‑Вегас. Только представь, сто тысяч невест в этом городе ежегодно говорят «да». Как пить дать, Марти отыщет среди них четырех, которые будут рады выложить кругленькую сумму за эти платьишки «от кутюр». А они ничего себе. Надо признать, старина Альфред не лишен таланта.
– А в записке ты написал, что его платья – дерьмо собачье.
– Я знал, что это его заденет. – Марко самодовольно ухмыльнулся. – Я также предвидел, что, если оставить записку в холодильнике, им будет вдвойне неприятно.
Друзья продолжали свой путь. Фрэнсис отчаянно желал быть сейчас дома, с Джойс. Ему и в голову не приходило, что его подружка собирается всю ночь веселиться напропалую в итальянском ресторанчике, в компании развеселых подруг.
Когда Трейси снова появилась на пороге ванной, у нее были совершенно пустые глаза. Такой взгляд обычно бывает у главных героев в леденящих кровь ужастиках – в тот момент, когда они готовятся напасть на ничего не подозревающую жертву. Однако макияж нашей героини был безупречен – Риган заметила, что она тщательно припудрила носик и освежила розовую помаду.
Одна стена гостиной была зеркальная, другая – из голого кирпича. Не здесь ли еще совсем недавно царила атмосфера беззаботного веселья? – подумала Риган. Взволнованные невесты примеряли великолепные платья, в предвкушении самого счастливого дня в своей жизни. Но теперь, вот уже во второй раз за какие‑то двенадцать часов, оно стало сценой личной трагедии. Несчастная, убитая горем Трейси стояла как раз на том самом месте, где Бриан нашла свое окровавленное, в клочки изрезанное платье.
Риган была уверена, что память обеих сохранит все подробности их пребывания в салоне Альфреда и Чарис. То, что сейчас переживала Трейси, было, бесспорно, намного серьезней. В конце концов, что может быть ужасней, чем потеря жениха за неделю до собственной свадьбы? И что самое худшее – такая потеря может в одночасье превратить абсолютно здорового, хотя, может, и излишне нервного человека, в неуправляемого психопата.