– Ни хера себе, – восхищенно кивает Леха, до этого безразлично занимавшийся костром и перепиской с кем-то в телеграме.
Роман кидает на него весьма самодовольной взгляд:
– Высшее образование, епта! Поэтому, моя дорогая,– тут же возвращается он к Кате, – из любой, даже самой трудной ситуации нужно извлекать для себя полезный урок. Чем сложнее условия, тем важнее урок! Только так. Запомни это. Наблюдай и анализируй! А иначе запорешь свою жизнь самым бесславным образом. А может быть даже в мучениях. Понятно тебе?
– Я все поняла, – охотно соглашается Катя, вытирая подсыхающие слезы. – Можно я пойду?
Но Роман не закончил.
– Запомни, любой удар по тебе только закаляет тебя, потому что каждому человеку дается исключительно по его возможностям. Не более того! Любую самую ужасную засаду, в которую ты попадаешь, ты способна преодолеть самостоятельно. Неважно каким образом, но в итоге ты должна оказаться победителем! Это испытание.
– Но некоторые же не выдерживают? – невольно вовлекается Катя в разговор.
– Конечно, не выдерживают, – Роман даже усмехнулся, оглядев своих товарищей в поиске поддержки. – Ломаются на раз-два! Но не выдерживают только потому, что сами сдаются. Отказываются брать жизнь! Та говорит им «На, я знаю, что предлагаю тебе, возьми», а они отказываются – боятся! «Ах, не принимаешь моих даров – возмущена жизнь – на тогда, получай!». Никто не любит слабаков. Даже смерь забирает их с презрением.
Восхищенный Леха, уже полностью вовлеченный в разговор, ласково подталкивает девушку:
– Кись, ты на пивко налегай. Не стесняйся, все оплачено.
– Спасибо, но я совсем не пью.
– Ты точно поняла меня, Дашенька? – завершает, наконец, свою проповедь Роман.
– Катя.
– Катенька, – ничуть не смутившись парирует парень.
– Да, спасибо Вам больше.
– Вот и славненько, тогда моя совесть чиста.
И тут же, с доселе симпатичным, во всех отношениях харизматичным парнем – лучшим из всей тройки и единственной надеждой на спасение – происходит радикальная перемена. Взгляд вдруг стал каким-то плотоядным, рот стянула презрительная ухмылка и в голосе проявились ледяные стальные нотки:
– Значит так, я первый! А то после вас, дураков, неохота туда ничего окунать. Ты же чистая?
Катя, словно громом пораженная этой внезапной переменой и вдруг окончательно лишившаяся последнего шанса избежать насилия, оказывается в каком-то неведомом ей ступоре. Психика не сдюживает и ничего хорошего вокруг уже не видит, страх в полной мере входит в свои права – разделяет и властвует. В ее недолгой жизни никогда, за всю историю, не было столь разительных, столь ужасающих перемен, поэтому все кажется ей нереальным… какой-то кошмарный театр абсурда. Страшный сон, который никак не хочет прервать проклятый будильник!
– В каком смысле чистая? – совершенно затравленно произносит она.
– В том самом, дура! Венерических заболеваний не было?
– Я девственница… – глухо выдавливает из себя безнадежно раздавленная Катя.
– Была! – хохочет Витек, весело оглядев друзей.
– А че так тихо? – снисходительно интересуется Роман. – Этого не надо стесняться, девочка. Это очень и очень хорошо. Как же тебе повезло, тебе просто невероятно повезло, что именно я буду у тебя первым. Считай, подарок на день рождения. Тебе сразу выпал флешь-рояль! Дядя Рома все сделает так, что долго еще слава моя будет отдаваться у тебя между ног приятным томлением. С кем бы ты ни была. Будешь сравнивать и тосковать по мне. Отойдем, не хотелось бы тут на свету.
С этими словами он хватает ее за руку и тащит в темноту двора. У Кати перед глазами плывут какие-то круги, сердце, еще крепче сдавленное спазмом страха, почти напрочь перестает биться. Снова слезы, ужас, отчаяние. Хочется в туалет, по-большому. В голове рождаются лишь какие-то нелепые слова, она буквально верещит:
– Нет-нет, мне нельзя, мне надо домой, мальчики миленькие, отпустите меня, я никому не скажу. Пожалуйста.
Но Роман, оказавшийся почти вплотную к ней, приобнимает ее за талию и заглядывает в черные – от донельзя расширенных зрачков – глаза:
– Да не бойся ты, говорят же – понравится. Взрослые фильмы смотрела? Видела, как женщины от счастья стонут? Ты будешь так же стонать. А она упирается. Глупышка!
– Маленькая еще, – предполагает Леха.
– Тупая, – бесцеремонно резюмирует Витек. И тут же оживляется – Я следующий!
И от этих слов, прикосновений, от совершенно ясного осознания грядущей перспективы быть изнасилованной, да еще и в групповухе Катя буквально захлебывается в громкой истерике:
– Нет-нет, пожалуйста отпустите меня, я не хочу, отпустите.
– Не ори, сука! – шипит перепуганный Леха. – Я же предупреждал тебя.
Катя покорно сбавляет громкость, но не отчаяние:
– Отпустите, я хочу домой… пожалуйста! Я заплачу вам!
Роман, вдруг сменяет похоть на азарт и перестает тащить девушку:
– Оп-па, а вот это уже интересно. И во сколько же ты оцениваешь наш вынужденный целибат?
– Бля, да она тянет время, – ворчит Витек.
– Леха, – обращается Роман, взглядом указывая на сумку – посмотри, че у нее там?
– Я сама, сама… – чуть успокаивается Катя.
Но Леха грубо вырывает сумку:
– Сюда дай!
С легкостью получив добычу, он присаживается и просто высыпает все содержимое на землю. Парни с интересом обступают. Леха берет телефон, оказавшийся сверху, крутит его и передает Витьку. Выбирает из кучи кошелек, заглядывает внутрь – там немного налички и несколько кредитных карт – передает трофей Роману. Копается еще.
– Все остальное барахло какое-то, – недовольно подытоживает он, – прокладки, платочки, открытки какие-то, сердечки. Что за хрень?
Парень ловко собирает весь нехитрый скарб обратно в сумку и безразлично кидает ее в костер, со всем содержимым. Огонь занимается новыми яркими красками. У Кати уже нет сил из-за этого переживать… В любой другой день для нее утрата сумочки, ее сокровищницы, мамин подарок на шестнадцатилетние, было бы невосполнимой потерей, подлинной трагедией жизни, но не сегодня, не сейчас… у нее вновь теплится надежда.
У Витька в руке внезапно озаряется светом катин телефон. Парень недовольно вглядывается в смазливое фото Дмитрия:
– Козел какой-то звонит на вибро. Написано «Котичка». Что, блять? Ха, котичка.
– Это мой парень, – робко говорит Катя.
Витек продолжает рассматривать фото.
– Мдааа, – заключает он. – Не красавец, конечно. О, о, а давай я ему отвечу и скажу типа «Эй, чувак, твоя цыпа тебе не дала, а нам вот легко. А знаешь почему? Потому что ты лох!» Ха-ха-ха! Смешно же будет?
Но поддержки на свою, как он считал удачную, шутку Витек не получает.
– Выключи телефон и выкинь симку, – приказывает Роман.
– А можно я ему хоть смску напишу? – не унимается Витек.
– Потом на нарах будешь смски писать, в соседние хаты.
– Да понял, понял, не шуми.
И пока Витек возится с телефоном, а Леха ворошит палкой горящую сумку в костре, Роман с нескрываемым интересом углубляется в содержимое кошелька.
– Нормульно, с таким выкупом можно бы и отпустить… – наконец, изрекает он.
Жгучая волна радости простреливает Катю с ног до головы. Наверно, никогда еще за всю свою недолгую жизнь не была она так счастлива, как сейчас, когда уничтожены были ее сумка, телефон, деньги, но сама она осталась в целостности и неприкосновенности… сберегла честь, здоровье и – самое главное – свой хрупкий, ранимый, но весьма разносторонний и трогательный внутренний мир. Даже золотая медаль на школьном выпускном не дала и толики той радости, что переживала девушка сейчас.
– Спасибо, мальчики, большое спасибо, – оживленно щебечет Катя, с благодарностью, каким-то нелепым восторгом и нежностью поглядывая на хмурых гопников, – я никому не скажу. Никогда и никому. Я обещаю. Я клянусь вам! Спасибо!
– Можно бы отпустить… – равнодушно продолжает незаконченную мысль Роман, – но. У нас было такое чудесное романтическое знакомство. Разве ж можно омрачить его какими-то деньгами… Мы же не проститутки какие-то, чтобы продаваться, Катенька. Да еще и так задешево. Ты как-то плохо о нас думаешь. А мы люди благородные, имеющие честь и достоинство! И от принципов своих по одному лишь бабскому слову не отступаем.