Со временем, когда ставшему уже депутатом городского совета и обросшим капиталом Фаранчуку стало необходимо объяснять источник своих доходов, он вошел одним из акционеров ООО «УкрСтройка» и фактически стал официально получать десятипроцентную долю от деятельности предприятия. Насколько знал Саша, подобные доли были у Семена еще в ряде предприятий, но финансовой жизнью своего друга он особо не интересовался. Они вместе работали, кутили, отдыхали семьями и богатели.
В двухтысячных вокруг Семена начали распространяться слухи о якобы причастности его к махинациям и рейдерским захватам каких-то фирм и предприятий. Но ни доказательств, ни свидетелей этому ни милиция, ни прокуратура никогда не находила, да и найти не могла никак: все прокуроры, милиционеры и прочие власть держащие начальники города были в друзьях у Семена.
Подобные истории никак не отражались на дружбе мужчин, в связи с чем никогда не обсуждались. Пару раз Александр и сам попадал в поле зрения правоохранителей: то в связи с закупкой явно ворованного материала, то после случайного падения с лесов рабочего и получения им телесных повреждений, то в ходе бесконечных проверок прокуратуры и ОБЭПовцев. Каждый раз друг приходил на помощь, структуры отставали от Карпачева, и строительный поезд ехал своим курсом.
За более чем пятидесятилетнюю дружбу никаких противоречий между друзьями, кроме казиношной истории, не возникало, да и не могло возникнуть. Кроме, правда, одного нюанса.
В конце девяностых Александр познакомился с художником Аркадием Цвятишевым. Аркаша, как он любезно называл его всю последующую жизнь, должен был расписать внутреннюю стену одного из построенных Карпачевым домов местного «нового украинца» под картину «Тайной вечери».
Приехав оценить размер стены и тому подобные моменты, Аркадий забрел на стройку, и будучи неуклюжим от природы человеком, упал на ровном месте и поломал себе ногу. Находившийся в то время на стройке Карпачев лично отвез его в больницу и по необъяснимым причинам весь день помогал художнику как компанией, так и финансово.
Впоследствии выздоровевший Аркаша приехал с ответным визитом к Александру, и между ними завязалось что-то типа тесного общения.
Аркаша был высоким, кучерявым, очень симпатичным человеком: как внешне, так и внутренне. Он был приятным в общении, внимательным, интеллигентным и начитанным. Он знал ответы почти на все вопросы, начиная от интересовавшей Александра архитектуры и истории, до компьютерных игр Мишки и пирогов Маши. Общение с ним всегда было познавательным и интересным.
С Семкой так было не поговорить, так как в его общении было сплошное балагурство, бравада и веселье.
В общем, разные люди…
Вскоре Аркаша стал завсегдатаем дома семьи Карпачевых и их другом.
Семену Цвятишев не нравился. На редких мероприятиях, вызванных днями рождения Карпачевых, куда, естественно, приглашались оба друга Александра, Фаранчук держался с Аркадием отстраненно и с каким-то пренебрежением, постоянно подкалывал его и старался съязвить в его сторону. Аркадий на это никак не реагировал: то ли в связи с природным нежеланием иметь какие-либо конфликты и находиться «выше того, чтобы опускаться до ссоры с каким-то выскочкой-депутатом», то ли просто боялся открытого конфликта с Семеном. Для себя Карпачев решил, что Семен просто ревнует его к дружбе с Аркадием, и внимания на это также особо не обращал.
В одну из встреч, проводимых Капрачевым и Фаранчуком, они оба напились в ночном баре до «чертиков», и Фаранчук внезапно спросил Александра:
– Не водился бы ты с кудрявым этим. На хрена он сдался тебе? Шляется к тебе и шляется, кровь твою пьет да пироги Машкины ест. Любитель пирогов, млять.
– Да что он тебе сдался, нормальный мужик, интересный.
– Да что в нем интересного? Черт чертом. Я наводил справки о нем, гнидотный он чел. Любитель бабам голову запудрить, да и вообще с понятиями у него слабо. Они все, художнички да поэты, мудаки по жизни. Саня, гони его, гони.
– У тебя что-то конкретное на него есть? Если есть, говори, если нет, то заканчивай речи эти.
Семен как-то странно пристально и с какой-то горечью долго смотрел в глаза Саше, как бы размышляя о том, говорить ему что-то или нет, но в итоге разлил водку по рюмкам и сказал:
– Ладно, проехали. Нечего мне предъявлять. Жизнь сама рассудит, кого куда… Но я тебе как друг говорю: гнида он, гнида. Считай, что чувствую я это. Нутром чувствую.
На этом разговор был закончен, и вскоре Александр забыл о нем.
Оба этих человека ему были, хоть и каждый по-своему, приятны. От каждого он получал свой заряд эмоций, энергии и старался отдавать их в том же количестве.
Со временем Аркадий после долгого и старательного научного пути стал ученым секретарем ХГАДМ, а затем и ректором данного учебного заведения, приобрел какой-никакой статус. И с этого момента нападки Семена на Аркадия прекратились и сводились к сухим рукопожатиям.
А затем жизнь медленно, но уверено, шаг за шагом привела Александра к статусу владельца уже строительной компании «КарпУкрСтрой». Часть своих полномочий он переложил на зама Кирилла, бухгалтера Катю (верностью и профессионализмом которой он скорее гордился, чем сомневался), и свободного времени стало больше, чем Карпачев не замедлил воспользоваться и стал проводить его с женой и сыновьями.
Жена Маша была частью души Александра. Прожив с ней вместе практически со студенческой скамьи, с каждым годом Карпачев любил ее все сильнее. Маша никогда нигде не работала, занимая должность жены-домохозяйки, но с ней справлялась всегда очень исправно, и повода обвинить супругу в домашнем безделье Александр не мог.
Дома его всегда ждала вкусная еда, чистые полы и полки, ухоженные дети и полное отсутствие проблем с этим связанным. Маша не была балованной девчонкой, и, будучи выходцем из области, «крутизной» городских девиц не обладала. В принципе, имея достаточные средства в распоряжении, Маша отказывалась от услуг горничных, садовников и прочего обсуживающего персонала. Мотивировала она это тем, что никто лучше нее в доме не уберет, да и вообще она посторонних в доме не приветствует. Посещения ресторанов она также не любила, и в случае, когда Карпачеву всё-таки удавалось ее туда затащить, каждый раз спрашивала:
– Ну что, тут вкуснее, чем у меня?
– Нет, конечно, солнышко, – каждый раз отвечал уминающий котлеты или рыбу Александр, – но не могу же я не ходить с тобой в рестораны и клубы. Подумают, что я тебя в клетку посадил и любовницу завел.
– Я тебе заведу, – строго отвечала Маша,– тебе потом новую голову заводить придется.
– Ой, не неси чепуху, Машуль, ты же знаешь, что люблю я только тебя, и больше мне никто не нужен.
Это было правдой. Карпачев никогда не имел любовниц. Скорее всего, это было связано с его природной робостью перед женским полом, но и любовью к Маше это тоже объяснялось вполне.
Конечно, в его жизни были мимолетные женщины, чаще всего платные или «подгоняемые» Семкой во время различного рода командировок и на вечеринках. Но это были разовые явления, о которых Александр быстро забывал и, протрезвев, вспоминать не любил.
Маша прошла с ним все жизненные этапы: и радость побед и заработков, и тяжелый период 2008 года, когда всемирный кризис и крупные долларовые кредиты чуть не пустили бизнес Карпачевых под откос, на несколько лет откатив его назад. Александр любил, ценил и, главное, очень уважал свою жену.
Уважал за любовь и верность. В верности Маши сомневаться не приходилось никогда, так как женушка была исключительно домашней, со строгими деревенскими правилами.