Он отыскал поворот и
потянул в гору по старой, захламленной сучьями и бревнами дороге. Похоже,
здесь давно уже не возили лес, и проселок постепенно зарастал. На
радиолокаторе у "пожарника" сигнал начал перемещаться, и в конце пути
умная автоматика отобьет координаты. Глянув на карту, "пожарник" сбросит
напряжение и потянется: медовуха нравилась и Службе...
Пасека оказалась не близко - в сорока километрах от реки, и место здесь
действительно было прекрасное. Если бы не старые лесосеки, не рваная
гусеницами земля и горы гниющих сучьев, сравнить эти ландшафты можно было
лишь со знаменитыми швейцарскими. На взгорке, среди зарослей малинника,
высилась большая, с рубленым двором изба, и возле на ухоженной площадке за
высокой изгородью пасека - ульев на сто. В воздухе реяли пчелы, остро
пахло свежескошенной травой и нектаром. Хотелось лечь на землю и лежать,
раскинув руки, испытывая благодатный покой, как в детстве...
Русинов неожиданно вспомнил, что здесь, возможно, начинается площадь
"перекрестка"! Озабоченный неукротимым радиомаяком, он как-то выпустил из
виду, что движется в нужном работе направлении. И пасека здесь поставлена
не зря! Пчелы и пчеловоды каким-то образом разбирались в магнитных линиях
Земли, угадывали, на какое место из открытого космоса струится благодать и
безмятежный покой. Это было замечено Русиновым еще в Московской области,
когда они испытывали прибор с кристаллом КХ-45, и требовало специального
изучения.
Пасечника звали Петр Григорьевич Солдатов. Его нельзя было назвать
стариком- смешливые и чуть шальные глаза смотрели молодо, с каким-то
постоянным азартом, и зрачок левого отчего-то был сильно увеличен, почти
до размеров зеницы. Седоватая курчавая борода и такие же волосы делали его
похожим на доброго, веселого сказочника. От одинокого житья на
благословенной горе Петр Григорьевич, видимо, и скучал, и испытывал
наслаждение одновременно. Он жаловался на тоску и воспевал все вокруг; он
тут же признался, что невероятно ленив от природы, однако ни секунды не
сидел без дела. Едва Русинов заикнулся о свинце - мол, на рыбалку приехал,
а грузила забыл дома, в Москве,- не гайки же привязывать! - пчеловод
нырнул в темень огромного двора с поветью и вынес ему увесистый ком свинца
- изоляцию от толстого кабеля, скрученного в рулон.
- А на-ка вот! Рыбак-рыбачок, моченый бычок! Может, и кадку под улов
дать?- засмеялся, сразу располагая к себе.
Русинов размотал мягкий свинцовый рулон и обрадовался: прибор можно
завернуть слоя в четыре-пять!
- Где остановился-то, мытарь? Поди, на Колве?
- Да пока нигде,- признался Русинов.
- На Колву не ходи, там в эту пору не клюет! - заявил Петр Григорьевич.-
Вот на моей речонке - да! Скажу тебе по секрету - без рыбы не живу круглый
год. Не смотри, что маленькая, внизу омут есть, хариуса хоть ведром черпай!
Это было приглашение в гости, и Русинов им тут же воспользовался.
Обрадованный пчеловод- есть же еще люди, которые радуются чужим людям! -
тут же побежал топить баню. Баня стояла на речонке, в отдалении, и Русинов
сначала измерил силу магнитного поля- "орех" спокойно парил в воздухе.
Когда лозоходцы в Институте впервые заклеили кристалл в скорлупу и
отпустили его однажды без привязи в разряженном магнитном пространстве, то
едва потом поймали. Это парение было обманчивым. Лишившись нитки и получив
свободу, "орех" начинал перемещаться в пространстве, будто влекомый
сквозняком, и на коротком отрезке мог набрать приличную скорость. Этот
кристалл был Авегой в тридесять.
Так было сделано открытие, тоже никем не зафиксированное,- закономерности
движения в пространстве шаровой молнии.