Лжец. Чеда не было. Чед был поддельным. Ника не позволила знанию его лжи отразиться на ее лице.
– Я знаю, что я в Мексике. Но как я сюда попала? Из туннеля?
Он оглянулся.
– Ты не помнишь?
Ника отрицательно покачала головой.
Бастиан пожал плечами.
– Возможно, память еще вернется к тебе, – пообещал он.
Ледяной холодок пробежал по позвоночнику Ники. «Возможно, память еще вернется к тебе». Знает ли он, что Вилдвудская академия хотела забрать ее фотографическую память? Может, он работает на них? Ника замедлила шаги, теперь она едва волочила ноги по плитке.
– К кому ты меня ведешь?
– Jefe.
– Кефе?
– Хе-фе, – деликатно исправил он ее произношение. – Иначе говоря, босс, глава дома.
Он повел ее по широкой лестнице на второй этаж. Ника пыталась систематизировать информацию, чтобы понять, насколько опасно ее положение. Ясно было одно: кем бы ни был этот Хефе, он был богатым, очень богатым, если, конечно, роскошное жилье можно считать объективным показателем. Бастиан остановился и постучал в арочную дверь.
– Entrar [5], – раздался голос.
Бастиан открыл дверь для Ники, и она вошла в просторный, богато обставленный кабинет. Там, на дорогом кожаном диване лежал загорелый мужчина солидного возраста.
Ника до этого момента не представляла себе, чего ей ожидать, как должен выглядеть этот Хефе: то ли у него шрамы на лице, как у Бастиана, то ли он окажется грозным, как директор Вилдвуда. Но этот человек, лет пятидесяти, оказался довольно красив и ухожен. Развалившись на диване с задранными ногами, он походил на расслабившегося пациента на приеме у психолога. У него были темные, но с сильной проседью волосы и дружелюбное выражение лица. Он присел и улыбнулся девушке.
– Ола, Ника, тебе уже получше? – спросил мужчина.
У него был приятный мягкий выговор, как у Бастиана.
Ника осторожно оценивала его. Как и Бастиан, он знал ее имя – даже ее прозвище. При том, что она им ничего о себе не сообщала. Наверное, им Чед рассказал все о ней?
– Добро пожаловать в мой дом. Я полагаю, Бастиан ясно дал тебе понять, что ты в безопасности и являешься здесь желанной гостьей, – продолжил мужчина.
– «В безопасности»… хм, – повторила Ника его слова. – Ваши охранники направляли на меня свое оружие.
Хефе обернулся к Бастиану и спросил его о чем-то по-испански, Ника не могла следить за их беседой. Бастиан отвечал ему, щедро жестикулируя.
– Понятно, – мягко сказал, наконец, Хефе. – Извини. Они очень серьезно относятся к своей работе.
– А в чем именно состоит их работа?
Мужчина щелкнул языком.
– Главным образом… охранять гасиенду.
– Главным образом?..
Хефе прищурил свои светло-карие глаза, глядя на Нику. Он встал с дивана и пересел за письменный стол. Ника тем временем продолжала изучать его кабинет – взгляд ее переместился на мини-холодильник, стопку книг, несколько распечатанных пакетов с таблетками на широком столе и какой-то кубический предмет, накрытый черной тканью.
– Знаешь, если бы мои люди не остановили тебя, ты бы проводила время в пустыне, наедине с койотами. – Его глаза следили за ее взглядом, наблюдая, как она все это воспринимает. – Со змеями… Но хуже всего – обезвоживание.
– Значит, вы оказали мне услугу, похитив меня?
Хефе нахмурился с отвращением.
– Похищение – слишком сильное слово. Давай назовем это условным задержанием.
– Я знаю, что Чед на самом деле не Чед, – заявила Ника, за отсутствием чего-нибудь лучшего.
Она пыталась оценить его реакцию. Почти незаметно Хефе посмотрел на Бастиана, а Бастиан отвел глаза. Лицо Хефе вспыхнуло то ли раздражением, то ли чем-то еще, чего Ника не могла точно определить. Разочарование?
– Да, ты была очень расстроена, когда поняла это. И слишком возбуждена. Мы должны были успокоить тебя ради твоей же безопасности.
Расстроена? У Ники возникло слабое воспоминание о тянущихся к ней руках. Она сопротивляется им… Осознание проникло в ее тело холодом и сосредоточилось где-то в области желудка.
– Так вы меня усыпили? После туннеля?
– Да.
Ника приняла эту информацию, как таблетку, и она стала растворяться у нее на языке – горьким резким вкусом, липко осевшим в горле. Она чувствовала себя преданной. Одновременно Ника ощутила некое болезненное облегчение. Теперь нашлось объяснение ее тошноте и частичной потере памяти. Ее память не украли. Это лишь последствия действия препарата. По крайней мере, это уже было что-то.
– Итак, вы ввезли меня нелегально в Мексику, усыпили, а затем доставили сюда. Зачем? Что вам от меня нужно? Где мои друзья?
Хефе потер переносицу двумя пальцами, словно пытаясь избавиться от головной боли.
– Твои друзья внизу, завтракают.
Ника двинулась к двери, но Бастиан преградил ей путь.
– Ты увидишь их через мгновение, – продолжил Хефе. – А прежде у меня к тебе несколько вопросов. Пожалуйста, сядь, – указал он на стул.
– Я лучше постою.
Хефе улыбнулся, как будто находил ее поведение забавным.
– Очень хорошо, – согласился он. – Когда вы проникли в кабинет директора Вилдвудской академии, ты кое-что там позаимствовала. Я хочу знать, где оно, – огорошил он ее.
Красная книжечка. Усилием воли Ника заставила замереть все мышцы лица, сохраняя непроницаемое выражение, и сумела удержаться от того, чтобы глянуть на висевший у нее на руке рюкзак.
– Понятия не имею, о чем речь, – пожала она плечами.
– Нет смысла отрицать. Мы знаем, ты что-то взяла.
– Почему бы вам не спросить своих друзей в Вилдвуде, что именно я якобы взяла? Я не смогу вам помочь, если не буду знать, что вы ищете.
– Я уверен, ты понимаешь, что, если бы я сотрудничал с Вилдвудской академией, тебя бы здесь не было, вы все были бы мертвы, – наклонился вперед Хефе. – Теперь вернемся к моему вопросу. Ты что-то украла. Я хочу это. Где оно сейчас?
Если они не сотрудничают с Вилдвудом, то кто эти люди? Знают ли они Митчема, дядю Зака? Чушь какая-то. Если Хефе называет книжечку «это» и «оно», то, возможно, он действительно не знает, о чем конкретно речь.
– Обыщи ее, – велел Хефе Бастиану.
Ника попятилась.
– Мы уже обыскали все ее вещи. Ничего там нет, – покачал головой Бастиан.
Хефе в ответ на слова помощника закатил глаза.
– Веро-ника, – медленно произнес он ее полное имя, словно угрожая (Ника заметила, что его глаза все-таки не карие, а тоже медового цвета, только более темного оттенка, как нефильтрованный мед), – будет намного проще, если ты согласишься по-хорошему.
Эти люди слишком много знали о ней. Если они не заодно с Вилдвудской академией, то откуда у них столько информации?
– Я соглашаюсь в обмен на ответы, – сказала Ника, хотя и не собиралась отдавать красную книжечку. – Этот фальшивый Чед знал массу вещей. – Она сделала паузу, так как адское давление начало нарастать у нее в глазах. – Он знал многое обо мне, о моей семье. Интимные вещи. Откуда?
Хефе слегка прищурил глаза.
– Ответ в ответ на ответ. Что ты взяла из Вилдвуда?
– Понятия не имею, о чем вы говорите.
Хефе внимательно изучал ее. Каждую линию ее лица – в точности как делала Ника, готовясь нарисовать что-нибудь по памяти. Он снова вздохнул.
На столе зазвонил телефон, и взгляд Хефе остановился на нем. Он кивнул Бастиану, и Ника почувствовала, как рука парня слегка толкнула ее в спину.
– Мы можем продолжить этот разговор позже, – вполне дружелюбно пообещал Хефе.
Ника хотела задать больше вопросов, но уже была по другую сторону двери, прежде чем успела открыть рот. Записная книжка, спрятанная в рюкзаке, казалась теперь якорем, который – как нечто ценное, но и опасное – удерживал ее на месте и одновременно топил, притягивая к морскому дну…
Бастиан провел ее мимо целой галереи живописных картин, изображавших пустынные пейзажи с барханами, кактусами, садоводами в больших сомбреро на голове. Затем, отворив французские двери, пропустил ее в большую кухню-столовую с островом-столом черного мрамора посередине.