- Я думаю,что все это так,- начал он, взвешивая слова. - По крайней
мере,средимолодых кадров колониальной армии...Инетболее волнующего
зрелища,чем люди,стоически отдающие жизнь за свой идеал,каков бы он ни
был.Но ядумаю также,что эта мужественная молодежь -жертва чудовищной
ошибки:онасовершенноискреннесчитает,чтопосвятиласебяслужению
благородному делу, а на самом деле она просто служит Капиталу... Вы говорите
о колонизации Марокко... Так вот...
- Завоевание Марокко,-отрезал Штудлер,-этонечтоиное,как
"деловое предприятие","комбинация" широкого размаха!.. И те, кто идет туда
умирать,просто обмануты!Им ни на мгновение не приходит в голову, что они
жертвуют своей шкурой ради разбоя!
Руа бросил в сторону Штудлера взгляд, мечущий молнии. Он был бледен.
- Внашу гнилую эпоху,-воскликнул он,-армия остается священным
прибежищем, прибежищем величия и...
- А вот и ваш брат, - сказал Штудлер, коснувшись руки Жака.
В комнату только что вошел доктор Филип, а за ним Антуан.
Жак незнал Филипа.Ноон столько наслышался онем от брата,что с
любопытством оглядел старого врача с козлиной бородкой,который приближался
своейподпрыгивающей походкой,вальпаковом пиджачке,слишкомшироком и
висевшем наегохудыхплечах,словнотряпье начучеле.Егомаленькие
блестящие глазки,скрытые,как у пуделя,под чащей густых бровей, рыскали
направо и налево, ни на ком не задерживаясь.
Разговоры прекратились. Все по очереди подходили, чтобы поздороваться с
учителем, равнодушно протягивавшим для пожатия свою мягкую руку.
Антуанпредставил емубрата.Жакпочувствовал насебепристальный
испытующий взгляд,дерзкий,но,быть может,скрывающий за этой дерзостью
величайшую застенчивость.
- А,ваш брат...Ладно...Ладно...-прогнусавил Филип,пожевывая
нижнюю губу исинтересом глядя наЖака,словно онбыл отлично знаком с
малейшими деталями его характера ижизни.Итотчас же,не спуская глаз с
молодого человека,добавил: - Мне говорили, что вы часто бывали в Германии.
Я тоже. Это интересно.
Разговаривая,он все время подвигался вперед иподталкивал Жака,так
что вскоре они очутились одни у окна.
- Германия,-продолжал он,-всегда была для меня загадкой... Ведь
правда?Странакрайностей...непредвиденного...ЕстьливЕвропе
человеческий тип,более миролюбивый по-своему, чем немец? Нет... А с другой
стороны, милитаризм у них в крови...
- Однако немецкие интернационалисты одни из самых активных в Европе,-
осмелился вставить Жак.
- Вы полагаете?Да... Все это очень интересно... Тем не менее, вопреки
всему,что я до сих пор думал,кажется, судя по событиям последних дней...
Говорят, на Кэ-д'Орсе вообразили, будто можно рассчитывать на примирительную
инициативуГермании.