Папа хотел что-то ответить, но я перебил:
— А мне что делать?
— Окончить школу, — ответила мама. — И доверять Марго — она может сама о себе позаботиться, эта способность у нее хорошо развита.
— Согласен, — добавил папа.
А после ужина, уйдя к себе и включив «Восстание» без звука, я понял, что они обсуждают эту тему. Слов я не разобрал, но они оба были довольно взволнованы.
Ближе к ночи позвонил Бен на мобильник.
— Привет, — сказал я.
— Старик, — начал он.
— Да, — ответил я.
— Я пойду с Лэйси за обувью.
— За обувью?
— Ага. С десяти до полуночи скидка тридцать процентов. Она хочет, чтобы я помог ей выбрать туфли на выпускной. У нее, конечно, уже есть какие-то, но я к ней вчера заходил, и мы согласились, что они не… ну, понимаешь, туфли для выпускного должны быть просто идеальными. Так что эти она хочет вернуть, а потом мы едем в «Бердинс», а там мы собираемся типа…
— Бен, — сказал я.
— Что?
— Чувак, я не хочу обсуждать туфли Лэйси. Я даже скажу почему: у меня есть такая штука, из-за наличия которой меня обувь для выпускного совершенно не интересует. Член называется.
— Я просто нервничаю и никак не могу перестать думать о том, что она мне серьезно нравится, не просто потому что мы вместе на выпускной идем, а в том смысле, что она классная и мне нравится с ней тусить. Мы же будем танцевать там, а представь, если мы будем целоваться прямо посреди танцпола, и все такие: «Вот это ни фига себе», так что всё, что они там обо мне выдумывали и трепали, всё это затрещит по швам…
— Бен, — снова перебил я, — просто прекрати слюни пускать, как идиот, и все будет нормально.
Он еще какое-то время нес эту чушь, но потом мне удалось распрощаться.
Я лег, и на меня навалились депрессивные мысли по поводу этого выпускного. Я отказывался расстраиваться из-за того, что не иду туда, но я — как бы это ни было глупо и нелепо — мечтал о том, чтобы успеть найти Марго и уговорить ее пойти туда со мной. И все это должно было случиться в самый последний момент, в субботу ночью. Потом мы войдем в праздничный зал в Хилтоне в джинсах и поношенных майках, успевая только на последний танец, и закружимся, все остальные будут показывать на нас пальцами и дивиться возвращению Марго, а мы, танцуя фокстрот, выскользнем из зала на улицу и побежим есть мороженое. Так что да, я, как и Бен, предавался смехотворным фантазиям по поводу этого выпускного. Но я, по крайней мере, вслух о них не распространялся.
Бен иногда делался эгоцентричным идиотом, и мне приходилось напоминать себе, что я в нем вообще нашел. Даже если бы у него и не было никаких достоинств, мысли ему иногда приходили на диво гениальные. Например эта, с дверью. Она себя не оправдала, но все равно была хороша. Просто, видимо, Марго хотела сказать мне что-то другое.
Мне.
Эти ключи — мои. Значит, и двери — тоже мои!
Чтобы попасть в гараж, мне сначала надо было пройти через гостиную, а там перед теликом сидели родители.
— Хочешь посмотреть с нами? — предложила мама. — Они уже близки к разгадке.
Это было телешоу, где расследуются преступления.
— Нет, спасибо, — отказался я и пролетел мимо них через кухню в гараж.
Я отыскал самую широкую отвертку с прямым наконечником, сунул ее за пояс своих шортов цвета хаки и покрепче затянул ремень. В кухне я взял печенье и, двигаясь немного неловко, пошел обратно к себе через гостиную; пока на экране разворачивалось расследование, я вынул все штырьки из своей двери.