Я наклонился к ней:
— Руфи, прошу тебя.
— И вы еще хотите, чтобы я маме с папой не рассказывала.
— Верно.
— Пять баксов, — ответила она.
Я собирался поторговаться, но Радар достал пятерку и отдал ей.
— Если увижу машину, скажу, — заговорщически добавила Руфи.
Я присел, чтобы как следует почесать энергичную старушку Мирну, а потом мы побежали вверх по лестнице, в спальню Марго. Взявшись за дверную ручку, я осознал, что не видел эту комнату лет с десяти.
Я вошел. Там оказалось намного аккуратнее, чем можно было ожидать от Марго, хотя, возможно, мама убрала. Справа стоял шкаф, готовый лопнуть от одежды. У двери обувная стойка — тоже куча всего, от балеток до туфель на высоченном каблуке. Похоже, из одежды она почти ничего не взяла.
— Я за комп, — сказал Радар.
Бен рассматривал жалюзи.
— Постер на скотче, — сказал он.
Больше всего меня удивило то, что я увидел у стены возле стола: книжные полки в высоту — с меня и в ширину — еще раза в два больше, забитые виниловыми пластинками. Их там были сотни.
— В проигрывателе «А Love Supreme» Джона Колтрейна, — сообщил Бен.
— Боже, это просто гениальный альбом, — ответил Радар, не отвлекаясь от компьютера. — Вкус у нее хороший.
Я озадаченно посмотрел на Бена, и он объяснил:
— Саксофонист такой был.
Я кивнул.
Радар, набирая что-то на клавиатуре, добавил:
— Поверить не могу, что Кью ни разу Колтрейна не слышал. Я, пожалуй, не встречал более яркого свидетельства существования Господа Бога, чем его мастерство.
Я принялся просматривать пластинки. Они стояли в алфавитном порядке по имени исполнителя, я отыскал букву Г. Диззи Гиллеспи, Джимми Дейл Гилмор, «Грин Дэй», «Гуидед Би Воикес».
— У нее, похоже, тут все, что только возможно, кроме Вуди Гатри, — прокомментировал я. А потом снова начал с А.
— Учебники все еще тут, на столике у кровати, — сообщил Бен, — плюс какие-то книги. Дневника нет.
Но меня увлекла музыкальная коллекция Марго. Ей нравилось все. Я даже представить не мог, что она интересовалась таким старьем. Я видел, как она слушает плеер, пока бегает, но не подозревал, что она такая фанатка. Я почти ничего этого никогда в жизни не слышал, и меня удивило, что новинки до сих пор выпускают на виниле.
Изучив букву А, я перешел к Б, пробравшись через «Битлз», «Блайнд бойз ов Алабама» и «Блонди» я двинулся быстрее — настолько быстро, что заднюю обложку «Mermaid Avenue» Билли Брэгга я увидел, только когда уже перешел к «Баззкокс». Я остановился, сдал назад, достал пластинку Билли Брэгга. На первой стороне обложки была помещена фотография городских домов. А с задней на меня смотрел Вуди Гатри. На губе повисла сигарета, на плече — гитара с надписью: «ЭТОТ ИНСТРУМЕНТ УБИВАЕТ ФАШИСТОВ».
— Эй, — позвал я.
Бен подошел ко мне.
— Ничего себе, — сказал он. — Хорошая находка.
Радар повернулся на стуле и добавил:
— Впечатляет. Интересно, внутри что.
К сожалению, там оказалась лишь пластинка. Пластинка как пластинка — в точности, как тысячи других. Я поставил ее в проигрыватель, через какое-то время до меня даже дошло, как его включить, пластинка закрутилась, и я опустил иголку. Какой-то чувак пел песню Вуди Гатри. И куда лучше, чем он сам.
— Это что, какое-то дикое совпадение?
Бен стоял с конвертом в руках:
— Смотрите. — Он показывал на список композиций.