Ты, случайно, не танцевал пару часов назад с укушенной змеей Марго Рот Шпигельман?»
Но нет. Они предпочитают обсуждать сновидения.
Я принял душ, надел майку и джинсы. Я опаздывал, но, блин, я всегда опаздываю.
— Ты опаздываешь, — сказала и мама, когда я снова вошел на кухню.
Я изо всех сил старался разогнать туман в голове, чтобы вспомнить, как завязать шнурки на кедах.
— Я заметил, — сонным голосом ответил я.
Она отвезла меня в школу. Я сидел на месте Марго. Пока мы ехали, мама, на мое счастье, почти все время молчала — и я заснул, прижавшись головой к стеклу.
Когда мы подъехали к школе, я заметил, что машины Марго на обычном месте нет. Ну, я не удивился, что она опаздывает. Ее друзья не собираются так рано, как мои.
Я пошел к ребятам из оркестра, и Бен как заорет:
— Джейкобсен, мне все это приснилось, или…
Я едва заметно тряхнул головой, и он тут же перестроился:
— Мы с тобой действительно только что вернулись из дикого трипа по Полинезии? Помнишь, как мы на паруснике из бананов плавали?
— Да, вкусный был парусник, — ответил я.
Радар посмотрел на меня и пошел под дерево, в тень. Я направился к нему.
— Я спросил Энджелу, кто мог бы пойти с Беном. Глухо.
Я посмотрел на Бена, который оживленно болтал, не вынимая изо рта мешалочку для кофе.
— Фигово, — сказал я. — Хотя ничего страшного. Мы с ним затусим и устроим марафон в «Восстании» или что-нибудь в том же духе.
Тут к нам подошел и сам Бен:
— Вы что, пытаетесь меня не обидеть? Я ведь знаю, что вы обсуждаете трагическую невозможность найти мне зайку к выпускному.
Он развернулся и двинул к школе. Мы с Радаром направились за ним и, беседуя о чем-то, прошли мимо репетиционной, где среди кучи инструментов сидели ребята помладше и болтали друг с другом.
— Почему ты вообще так хочешь туда попасть? — спросил я.
— Блин, это же самый главный выпускной. Это мой последний шанс стать самым приятным воспоминанием какой-нибудь милой школьной зайки.
Я закатил глаза.
Прозвенел первый звонок, то есть до урока оставалось пять минут, и ребята, как собаки Павлова, побежали кто куда, создавая в коридоре суматоху. Мы втроем стояли возле шкафчика Радара.
— Ладно, а зачем ты звонил мне в три утра и спрашивал адрес Чака Парсона?
Обдумывая, что сказать, я заметил, что в нашу сторону как раз идет сам Чак Парсон. Я ткнул Бена локтем в бок и метнул взгляд на Чака. Оказалось, что он счел оптимальным выходом сбрить левую.
— Ни фига себе, — сказал Бен.
И очень скоро я с грохотом ударился спиной о дверцу шкафчика, а лицо Чака оказалось прямо передо мной — восхитительно безбровое лицо.
— На что пялитесь, уроды?
— Ни на что, — ответил Радар. — Не на твои брови точно.
Чак оттолкнул Радара, долбанул ладонью по дверце возле меня и ушел.
— Это ты сделал? — с сомнением спросил Бен.
— Только никому и ни за что не говорите, — велел я им. А потом добавил: — С Марго Рот Шпигельман.
У Бена аж голос задрожал:
— Ты вчера был с Марго Рот Шпигельман? В ТРИ УТРА?
Я кивнул.
— Вдвоем?
Я кивнул.
— О боже, если у вас что-то было, ты должен рассказать мне все в мельчайших подробностях. Напиши курсовую о сиськах Марго Рот Шпигельман, какие они на вид и на ощупь. Не меньше тридцати страниц!
— А мне — рисунок карандашом с фотографической точностью, — добавил Радар.
— Скульптура тоже сойдет, — сказал Бен.