— Она забрала волосы в хвостик, остались торчать только самые короткие пряди. — Ты как? — спрашивает она.
Я отвечаю:
— Мне страшно.
Лэйси улыбается и кивает:
— Ага, мне тоже. Такое ощущение, что вариантов развития событий так много, что ко всем не подготовишься.
— Да, — соглашаюсь я.
— Я надеюсь, что мы с тобой все лето будем общаться, — говорит она.
И почему-то мне от этого становится легче. Никогда не угадаешь, от чего станет легче.
Теперь Радар настаивает, что машину надо назвать Серым Гусем. Я слегка подаюсь вперед, чтобы все услышали, и говорю:
— Дрейдл. Чем сильнее закрутишь, тем лучше результат.
Бен кивает. Радар оборачивается:
— Думаю, тебя надо официально назначить называльщиком.
3 ур. Час двадцатый
Я сижу в первой спальне вместе с Лэйси. Бен за рулем. Радар за шкипера. Я третью остановку проспал, они взяли карту штата. Ээгло на ней нет, но к северу от Роскоу всего пять-шесть перекрестков. Я всегда думал, что Нью-Йорк — это бесконечный метрополис, но тут только зеленые холмы, на которые моему минивену приходится героически взбираться. Беседа стихает, Бен тянется к ручке приемника, я восклицаю:
— «Я заметил кое-что метафизическое»!
Бен начинает:
— Я заметил краем глаза кое-что такое, что мне очень нравится.
— А, я знаю, — отвечает Радар, — это вкус шаров.
— Нет.
— Членов, — предполагаю я.
— Нет, придурок.
— Гм… — Радар озадачен. — Может, тогда запах шаров?
— Фактура шаров? — спрашиваю я.
— Блин, уроды, вообще не связанное с гениталиями. Лэйс?
— То, что ты спас жизни трех человек?
— Нет. По-моему, ребят, у вас уже фантазия иссякла.
— Ну ладно. И что же это?
— Лэйси, — сообщает Бен, и я замечаю, что он смотрит на нее в зеркало заднего вида.
— Дебил, — говорю я, — мы же в метафизическое играем. Это должно быть что-то невидимое.
— Оно и есть невидимое, — возражает он. — Мне очень нравится Лэйси, какая она внутри.
— Фу, тошнотина, — отвечает Радар.
Лэйси отстегивает ремень, наклоняется к Бену и шепчет ему что-то на ухо. Бен краснеет.
— Ладно, я обещаю без тупежа, — говорит Радар. — Я заметил кое-что, что чувствуем мы все.
Моя догадка:
— Невероятная усталость?
— Нет, хотя предположение отличное.
Лэйси:
— Это то странное ощущение, которое испытываешь, когда организм перенасыщен кофеином и кажется, что у тебя не сердце стучит, а все тело пульсирует?
— Нет. Бен, ты?
— Что надо поссать? Или это только мне надо?
— Как обычно, только тебе. Еще предположения будут?
Мы молчим.
— Правильный ответ: мы все чувствуем, что станем счастливее, когда споем «Солнечный ожог» а капелла.
И это оказывается правдой. Мне хоть и медведь на ухо наступил, ору я не тише других. Когда песня кончается, я говорю:
— Я заметил прекраснейший сюжет.
Какое-то время все молчат. Слышно только, как Дрейдл расплющивает асфальт, катясь вниз с холма. Через какое-то время Бен спрашивает:
— Вот этот самый, да?
Я киваю.
— Да, — соглашается Радар, — история классная, если мы не сдохнем.
Будет еще лучше, если мы найдем Марго, думаю я, но не говорю никому об этом.