– Если вы отведете мою жену в машину…
– Да, Джим, конечно! – ответил я, не дав ему закончить.
Он подвел ближе свою жену, которую била мелкая дрожь, и передал мне, а я помог ей выйти из дома на улицу и повел к машине, где на заднем сиденье уже сидела их дочь, Акоко Нгози, и испуганными глазенками смотрела на нас в окно. На пороге я на мгновение оглянулся и увидел, как Олуджими Нгози занес приклад «Калашникова» над головой раненного боевика, который посмел надругаться над его женой. Отвернулся, не желая смотреть на это, и, услышав звук удара, вскрик и хруст, невольно передернул плечами. А потом, судя по звукам, понял, что он еще раз обрушил приклад автомата на голову негодяя.
На обратном пути нас обстреливали, по-моему, уже и регулярная армия, и боевики. В этом урагане жестоких стычек никто не стеснялся открыть огонь по машине Красного Креста. Так что севший вместо меня за руль Джим даже свернул на одному ему известную дорогу, потому что на той, которой мы приехали действительно уже творился настоящий ад. Так мы и тряслись, слушая, как пули барабанят по корпусу, неслись изо всех сил, едва не опрокидываясь на поворотах. Молчали. Молчали до тех пор, пока я не понял, что ранен.
– Только вы меня и услышали, когда я просил помочь… – продолжал говорить Джим, уже не отвлекаясь от дороги. – Один из всех… Всем остальным, не только белым, простите, но и другим черным наплевать на нас и наших жен и детей! Даже миротворцам! И толку с того, что Нигерия состоит в ООН? Одна показуха… Миротворцы не защищают нас. Они просто смотрят со стороны, как наш народ убивает друг друга. Все эти красивые береты и голубые каски, новенькая форма, автоматы и техника только для видимости…
– Только полковнику Ламберу этого не говори…
– Плевать! Я повторяю, сэр, они здесь не нас защищают, а самих себя! Вот вы помогаете нам, я видел, как вы работаете. Вы и эта девушка – ваша подруга…
– Кайса? Она… моя коллега…
– Да какая разница… Она тот человек, которому не плевать на других. Она знает мое полное имя, сэр, а я вот не знал, как ее зовут… Стыдно…
Машина сдохла, не доехав каких-то метров пятьдесят до КПП, на котором мы, уезжая, разнесли в щепки шлагбаум. Но солдаты на всякий случай разрядили в и без того парящий радиатор пару автоматных магазинов. И то, что нас не задело, было на самом деле большим чудом.
Я вышвырнул в окно пистолет, выбрался из машины и с поднятыми руками направился к солдатам, с трудом передвигаясь и подволакивая за собой простреленную ногу. Олуджими Нгози чуть позади вел свою семью. А нам навстречу бежали несколько человек в голубых касках, Кайса и Андерс Хольм. Вдалеке за ними в лучах солнца поблескивал фюзеляж небольшого турбовинтового самолета.
– Да свои это!!! Пустите!!! – кричал Андерс Хольм двум солдатам, которые принялись меня обыскивать.
Еще трое обступили семью Джима, но, увидев в каком состоянии находилась женщина, подхватили ее на руки и понесли к полевому госпиталю. Сам Джим с дочкой на руках семенил за ними следом, иногда оборачивался и выкрикивал в мою сторону:
– Спасибо! Спасибо вам, сэр!
Я лишь улыбнулся и махнул рукой ему в ответ.
– Живой! Живой! – задыхалась на бегу Кайса. – А мы уж думали…
Остановилась, перевела дух и со злостью стукнула меня кулаком в грудь, отчего я покачнулся, оступился и схватился за раненную ногу.
– О Боже! – воскликнула она, взглянув на окровавленную штанину, и тут же бережно разгладила пальцами рубашку на моей груди в том месте, куда только что ударила кулаком. – Ты ранен!
– Только в ногу? – спросил Андерс Хольм, взваливая мою руку себе на плечо и помогая идти. – Больше не задело нигде?
– Нет, только в ногу… Всегда думал, что это больнее… А так, скорее страшно, чем больно…
– Ты ненормальный! – продолжала отчитывать меня Кайса, тоже поддерживая под руку. – А если бы ты не вернулся? А если б тебя убили?
Но я ничего ей не отвечал. Только шепнул тихо Андерсу Хольму:
– Я ствол скинул, когда мы подъехали… Он там у машины остался… Ты не в обиде?
– Да и хрен бы с ним! Я его купил у пацана в деревне за десять баксов.
– Понятно… Кстати, куда мы идем?
Палатки и брезентовые навесы полевого госпиталя остались слева. Несколько ангаров с оружием и техникой – справа. За ними виднелся палаточный лагерь миротворцев и деревянное здание нового командного пункта, куда еще вчера вечером из Газабуре перебрался полковник Ламбер. А меня вели прямиком к самолету, где у трапа толпилась кучка людей.
– Из Кано наконец-то прислали самолет! – поспешила ответить Кайса. – Ты полетишь с нами.
– Я же собирался с колонной грузовиков, когда войска откроют безопасный коридор. И я еще вещи не собрал… Я ранен… Мне нужна медицинская помощь…
– Пулю Хенрикссон вытащит из тебя и в самолете, даже несмотря на свое горе. А вещей, которые не жалко выбросить, у тебя нет. Причем, большая часть и так на тебе надета. Уж мне ли не знать. Поэтому заткнись и шагай! – с непривычной для ее голоса твердостью прошипела Кайса. – С пилотом говорить буду я!
Я промолчал в ответ, но заметил, как Андерс Хольм ухмыльнулся себе под нос. Он тоже промолчал и продолжил идти, изредка поглядывая то на меня, то на Кайсу.
Но когда мы пробились сквозь толпу к трапу, дорогу нам преградил мужчина в камуфляжном комбинезоне военного летчика и очках-каплях в позолоченной оправе.
– Эй, а вы куда собрались?! – в левой руке он держал старомодный деревянный планшет, в клипсе которого был зажат листок со списком имен и фамилий, а правую он выставил ладонью вперед. – Согласно списку у меня уже все на борту.
– Кайса Энгстрем – медик. Красный крест. Мы выходили только что…
– Точно, есть такая… – сверился со списком пилот.
– Андерс Хольм – репортер. «Свенска Дагбладет»…
– Тоже есть… А это кто такой?! – он ткнул пальцем в меня. – Его я что-то не видел еще!!!
– Он с нами.
– Стоп, дамочка! Что значит, он с вами?! Я здесь пилот и мне решать, кто с нами, а кто – нет! Вот список людей, которых мне предписано забрать, и я их всех уже погрузил! Кто это такой, я не знаю! Полковник и так мне пятерых раненых сверх нормы загрузил…
– Он тоже ранен! – вступилась за меня Кайса и показала на мою ногу.
– Херня это, а не рана! С такой можно и пешком дойти до самого Кано!
– Я же говорил… – начал было я, но Андерс Хольм ткнул меня в бок локтем и заставил умолкнуть.
Кайса не сдавалась:
– Это наш человек, если ты не понял, придурок! И он тоже полетит с нами! Я его здесь не оставлю!
– А теперь ты, овца, меня послушай! Не ты здесь решаешь, кто летит, а кто нет. Такое решение принимаю я. И я оставляю его здесь! У меня предписание. Я должен забрать груз, технику, определенное количество раненных, которых у меня и так уже сверх нормы и тридцать пассажиров по поименному списку, согласно которому все уже поднялись на борт. А просто так набивать свой самолет хахалями капризных девочек я не собираюсь! Поняла меня?!
В ответ Кайса неожиданно для всех отвесила ему хлесткую оплеуху. Да так, что у того очки слетели с лица и упали на землю. Он тут же замахнулся на нее планшетом, но Андерс Хольм резко перехватил его руку, а я прошипел:
– Тронешь ее – выбью зубы!
Пилот одернул руку, и, окончательно раздавив ботинком разбившиеся от падения очки, процедил сквозь зубы:
– Он не летит.
А потом устремил взор куда-то поверх наших голов и отчаянно замахал руками, пытаясь привлечь к себе чье-то внимание.
– Полковник! – закричал он. – Полковник!
Мы все тоже обернулись, и я увидел проезжавший мимо джип, в котором на пассажирском месте сидел полковник Ламбер. Тот увидел, что ему машут, и попросил водителя притормозить. Когда автомобиль остановился, он встал во весь рост, осмотрел нашу компанию и спросил:
– Что случилось, Жером?
– Они хотят, чтобы я еще и этого с собой взял!
Полковник Ламбер смерил меня с головы до ног взглядом, устало покачал головой, махнул рукой и сказал: