Дженна вытащила из бумажника шестьдесят долларов и подошла к нему сзади.
— Вот, спасибо за все, — сказала она. — Хоть как-то расплачусь за гостеприимство.
Она протянула ему деньги, однако Эдди оттолкнул ее руку и покачал головой:
— У нас был уговор. За жилье ты платишь общением. Все.
На Дженну он даже не взглянул. Как ребенок, ей-богу. Потерял цацку и теперь жалеет себя. Дженна чмокнула его в щеку:
— Лечи свою руку.
Эдди рассмеялся:
— Куда ж я денусь!
— Недельки через две позвоню. Поболтаем, вспомним проведенное вместе время.
— Ну-ну.
Дженна подозвала Оскара и за поводок отвела собаку к двери.
— Эдди, — обернулась она у выхода, — мне правда жаль. Надо идти, остаться не могу.
Он посмотрел на нее своими голубыми глазами и кивнул:
— Да, да…
Выйдя и закрыв за собой дверь, Дженна отправилась в город.
Эдди простоял перед закрытой дверью несколько минут. Словно животное, запертое в клетке. Потом снял рубашку и посмотрел на больную руку. Перевязь крепилась за спиной. Он как в смирительной рубашке, его лишили голоса, сбросили на дно колодца и сейчас накрывают люком, запирают в полной темноте. Он будто в тисках, отчаянно пытается дышать, но не может пошевелиться.
Злобно сорвав повязку, Эдди поднял руку. Она ослабела, мышцы атрофировались за месяц бездействия. Этот процесс не остановить; застой, энтропия губительны. Вселенная и та подвержена энтропии, только почему, черт возьми, надо было продемонстрировать это Эдди на примере его собственной руки?!
Он присмотрелся к пурпурному шраму с красными следами от швов — доктор снял их уже неделю назад, но рана выглядит так, будто вот-вот снова откроется. Эдди сжал кулак — не больно. Он как-то поработал рукой немного — она почти ничего не чувствовала. Ну и ладно, это ведь всего лишь механизм, вроде клещей. Ими можно просто хватать.
Эдди стал сгибать руку, напрягая бицепс, пока предплечье не оказалось под прямым углом к плечу. Стиснул зубы и повел руку дальше, ощутил натяжение. Разорванная плоть на стыке не совсем заросла и противилась. Шрам начало сильно покалывать; казалось, все кровеносные сосуды в руке вот-вот лопнут, разом. Боль сделалась нестерпимой. Эдди вспотел, пытаясь преодолеть проклятую скованность. Наконец он сумел коснуться пальцами подбородка и расслабился. Опустил руку. Проковылял на кухню, рухнул на стул и закурил сигарету.
Дженна вошла в его жизнь совершенно неожиданно. Она была незнакомкой, но что-то их объединило. Оба они одиноки, а Эдди к одиночеству не привык, особенно в летнюю пору. Обычно он проводил лето с компанией мужиков: вшестером они ели, пили, спали. Заболеет один — болеют все шестеро. Подфартит одному — богатеют все разом. Зимой недостаток общения Эдди компенсировал походами в бар. Правда, летом в маленьких темных пивнушках все иначе. Ребят не увидишь. Летом бары пустеют. Травма выдернула Эдди из привычного окружения, оторвала от дома и предоставила себе самому. И тогда явилась она.
Дженна улыбалась Эдди, как никто не улыбался ему со школьной поры. В ее присутствии Эдди и сам постоянно лыбился, как мальчишка, который нашел нечто эдакое, и ему не терпится показать находку друзьям. И вот, когда он все же представил ее ребятам, те вылупились на нее жадно и алчно; потом наперебой обсуждали: мол, привалило же счастье их другу! Эдди быстро пресек сальные шуточки. Дескать, Дженна — не просто женщина. Она его друг. Серьезно, Дженна — просто новый друг Эдди. Сам он прежде с девчонками не дружил, полагая, что мальчики и девочки — два разных вида животных. Сходиться им положено исключительно ради случки.
И вот он встретил женщину, от которой ему захотелось чего-то большего.