Заплыл в пролив и исчез. — Эдди согнулся пополам. — Я не могу его найти, пусть пришлют спасателей. Если мальчишку не отыскать в ближайшее время, он пропал.
Дженна не сдвинулась с места. Что-то не так. Тем временем Эдди пораженно уставился на нее: мол, чего стоишь?!
— Беги. И возьми с собой Оскара. Запри его. Пацан боится собаки.
— Эдди, вернись на берег!
Эдди снова уставился на нее.
— Я должен найти мальчишку. Вдруг он еще жив?
— Вряд ли… — Дженна задрожала — не то от холода, не то от страха. Она, кажется, поняла, что происходит на самом деле. — Вряд ли…
Эдди выпрямился. В гневе его Дженна еще не видела. Эдди плотно сжал губы и мягко, настойчиво произнес:
— Иди в дом, вызови шерифа. Запри собаку. Потом возвращайся сюда. — Дженна не сдвинулась с места, и он прикрикнул на нее: — Пошла!
И она побежала. Не могла не побежать. Мальчик был, она точно знала. Кто он или что он — другой вопрос, это не ее ума дело. Своему рассудку Дженна не доверяла. Сейчас она послушается Эдди: вернется в дом и позвонит шерифу.
Эдди развернулся и побрел обратно на глубину. Нырнул, поплыл к проливу. Господи! Что, если Эдди прав? Что, если мальчик утонет? Надо позвонить шерифу. Но вдруг Эдди ошибся? Дженна позвонит шерифу, однако не станет запирать в доме Оскара. Псу мальчик не нравится, и, если догадка Дженны верна, Эдди понадобится помощь собаки. Чтобы не пропасть.
В июле светает рано. Около четырех небо озаряется, в половине пятого солнце встает над горизонтом, а еще через четверть часа оно уже светит вовсю, стараясь проникнуть лучами сквозь густые кроны деревьев.
В это утро, когда небо из черного сделалось серым, люди в лодках на воде не знали, что и думать. С одной стороны, они радовались наступлению нового дня, который прогнал давящую тьму. И в то же время они стали свидетелями несчастья. С часу ночи они, разбившись на группы по четыре человека: один на носу лодки, второй на корме, еще двое — по обоим бортам, — баграми прочесывали дно бухты. Единственная причина, по которой их еще не отозвали, — тело не найдено.
А на берегу, в теплом домике, пропахшем плесенью и кислым кофе, сидела на диванчике Дженна. Закутанная в вязаный плед. От усталости ее качало, в животе горело от галлонов выпитого натощак кофе. Глаза опухли и покраснели. Телевизор — без звука — показывал ее любимый канал «Е!».
Впрочем, Дженна на экран не смотрела. Она вспоминала события двухлетней давности.
Недели через две после гибели Бобби Дженна и Роберт вернулись домой. Роберт задержался на работе, а Дженна смотрела ток-шоу Барбары Уолтерс и ждала момента, когда гость разревется (у Барбары Уолтерс все гости плачут), чтобы зарыдать вместе с ним. Где-то в половине одиннадцатого зазвонил телефон. Дженна сняла трубку, и с ней заговорил мужчина: голос глубокий, слегка пьяный. Оказалось, это менеджер Тандер-Бэй.
Он сообщил, что курорт закрывается навсегда. Инвесторы, пораженные «инцидентом», отозвали средства. Менеджер выразил искренние соболезнования. Он присутствовал на месте в тот злополучный день, даже помнил Бобби — рассказывал жене, какой это замечательный мальчик. Дженна знала, как зовут менеджера: Джон Фергюсон. Он еще говорил, дескать, в их род чистокровных ирландцев однажды затесался шотландец, наградив потомков отвратительной плебейской фамилией.
Фергюсон, похоже, выпил для храбрости, и спиртное развязало ему язык. Он признался, что инвесторы закрывают проект не только из-за гибели Бобби. За пару недель до приезда гостей случилась другая трагедия: женщина из племени тлингитов, работница курорта, заблудилась в лесу. Ее так и не нашли.