Поклонившись, Александр мысленно передал привет и благодарность главному Византийскому собору, прародителю Русской веры, от Владимирского собора в Херсонесе и церкви Петра и Павла в Санкт-Петербурге.
И, вспомнив святое чудо на Крестовоздвижении во Владимирском соборе, Саша ощутил, что духовный мост накрепко соединил столь далекие берега.
За неделю до этих событий Саша, Аля и Маша побывали на Православном празднике Крестовоздвижения в Херсонесе на окраине славного русского города Севастополя.
Это Крестовоздвижение было, как считал Щеголев, Великим событием и не только Православным, но и светским – государственным и политическим, так как восстанавливался и воскресал собор, воздвигнутый на святом месте принятия христианства князем Владимиром и, следовательно, всей Русью. И сегодня, также как тысячу лет назад, происходило воскресение веры и надежд русских людей. Отсюда, из теперешних руин, из до сих пор доживших древних стен и начертанных на них имен вновь пойдет непоколебимая сила Отечества, еще вчера немного покачнувшегося, но выстоявшего и пережившего злой век людских мучений.
Тогда, на светлом празднике Крестовоздвижения, свершилось чудо! При соприкосновении нового креста с главой собора, словно безмолвная вспышка, произошло необыкновенное явление, – в ясном небе возникло белое изображение храма, своей вершиной, касающееся креста.
Что это – предвестие, знамение? По меньшей мере, как посчитал Александр, это был знак торжества возрождения Веры народа и становления Российского Государства.
И ничего, что сегодня Херсонес и Севастополь «принадлежат» самостийной Украине, волею Хрущева вместе со всем Крымом, одним махом отданных братской республике, – хай живе славный Киев! В те времена никто, в том числе и самый мудрый и дальновидный председатель председателей, и в страшном сне не мог предвидеть распада великой коммунистической державы на удельные княжества. История, как известно, ничему не учит, и Новая Византия тоже просуществовала недолго. А что касается Украины, то, несмотря ни на что, мы единый народ и это наш общий православный мир. И странно, что сегодня исконно русским людям, проживающим на исторической земле У КРАЯ России, хочется подчеркивать эту свою обособленность. И река Рось находится близ Киева и впадает в Днепр, а истоки Днепра на Смоленщине. Ведь никто же не говорит, что Киев – древняя столица, скажем, Речи Посполитой или Османской империи. Даже новые «реформаторы от истории» знают: Киев – стольный град святой Руси, в котором, собственно, и зародилось наше общее государство.
В этом смысле показательна точка зрения классика украинской литературы Семена Скляренко. В своей книге «Владимир» он пророчески пишет:
«…И никто из них (братья – князь Владимир и князь Ярополк) не знал того, что именно в это время к украинам Руси, к мирным городам и селам на западе подступает враг, который давно уже отточил свой нож и ждет только случая, чтобы напасть.
– Drang nach Osten!
Этот клич угрожал славянским землям уже не впервые. За всем, что творилось на Руси, пристально следили германские императоры, за спиной которых стоял римский папа».
Великие народы могут и должны подняться над простотой бытовых отношений и перемочь, кажущиеся первостепенными и насущными, никчемные житейские неурядицы. Единение добрых сил того стоит. Хватило бы только разума и способностей понять всю глубину и грандиозность событий, в которых наши народы принимают непосредственное участие.
А время окончательных расчетов придет.
Обязательно.
Турецкий, вернее, византийский храм Святой Софии открыл для Александра какие-то новые истины.
А чудо на Крестовоздвиженье в Херсонесе заставило поверить, что все возможно в этом мире.
Да, для того чтобы обрести подлинные покой и счастье в любви и вере, подумал Саша тогда, нужно обязательно пройти все испытания предназначенные, наверное, каждому человеку. Иначе невозможно понять, что же такое настоящее счастье и что же такое любовь на самом деле.
Этими сказочными путешествиями в Стамбул и Крым, закрывающими ХХ-й век, откроем новый этап жизни Щеголевых. Но все это случится много, много позже, четверть века спустя, а сегодня…
…Опоздав на прямой поезд до Ленинграда, демобилизованный солдат – рядовой Щеголев, сел на электричку до Москвы. Ехать днем в «гражданке» с воинскими документами срочника было гораздо рискованней, но интересней – присутствовал элемент авантюры. В отличие от кондовых дембелей, которые загодя готовили специальную форму, альбомы и чемоданы под общим названием «дембельский», Сашка первым делом, получив увольнительные документы на руки и простившись с ребятами, переоделся в заранее припасенную «гражданку» – синий костюм, замшевые туфли и обычную, не зеленую рубашку, в ту уже непривычную одежду, которая, по его мнению, должна была сразу придать ему чувство полной свободы. Да и козырять уже осточертело.
Как же он мечтал об этой минуте! Правда, парадную военную форму со всеми своими скромными регалиями он свернул и положил в портфель – на память! Такой цивильный вид, может быть, и вызывал у Саши какие-то высокие чувства, но имел существенный недостаток: теперь нужно было покупать обычный билет, а денег после торжественных проводов оставалось в обрез. Несмотря на подозрительных милиционеров и постоянно мелькавших патрульных, до Москвы Саша доехал без приключений.
А Москва, как и положено, встретила «гостя столицы» суетой вокзалов, толкучкой у метро и такой знакомой Александру с детства праздничной атмосферой новой жизни. С Курского вокзала Щеголев вышел в город и с удовольствием пешком проделал путь, который он, новобранец, прошел два года тому назад в другую сторону.
Но на Ленинградском вокзале его все-таки настиг карающий меч воинской дисциплины. А началось все прозаически: в обычной кассе билетов на сегодня не было. Тогда Саша пошел в воинскую. Когда он уже брал билет, предъявив красный (рядовой) военный билет, ему на плечо опустилась тяжелая рука.
– Почему не в форме, солдат? – Это был патрульный офицер, – предъявите документы, и отойдемте в сторонку.
Саша лихорадочно соображал: из-за такой чепухи накрылся дембель, на гарнизонной «губе» промаринуют, обратно в часть отправят! Он уже держал билет в руках и рылся в карманах в «поисках» документов. С двух сторон встали патрульные солдаты. Поезд отходил через полчаса…
И тут Александр решился – он резко толкнул офицера и сделал подсечку правому патрульному, зря учили что ли, тот грохнулся. Офицер тоже не удержался на ногах и далеко отлетел, ударившись о какой-то торговый сундук. Саша опрометью рванулся, расталкивая толпу, прямо на железнодорожные пути. Народ сомкнулся за ним, отсекая от преследователей. Краем глаза он успел заметить, что, растерявшийся поначалу стоявший слева патрульный бежит за ним, но явно не слишком старается. Щеголев спрыгнул с перрона и, пробежав вдоль путей, на четвереньках перелез под поездом на соседнюю платформу. Подтянувшись за поручни и с ходу запрыгнув в какую-то электричку, Саша понесся по вагонам, хлопая дверьми, дальше к голове поезда. Сильно мешал портфель, но не бросишь же – там армейские «реликвии»! Саша перекинул ношу в другую руку и попытался отжать дверь с противоположной стороны вагона. Удалось! Он обеспечил себе путь отхода, можно немного и отдышаться. Саша рассчитывал, что патрульный офицер не видел, до какого города он брал билет и специального оцепления именно поезда Москва-Ленинград не будет. Он помнил, что ленинградский поезд отходит с четвертого пути, то есть, через одну платформу от этой, и значит нужно было как-то перебраться еще через два состава. А времени уже не оставалось. Саша выглянул из тамбура, погони видно не было. Он спрыгнул вниз и опять под вагонами перебрался ближе к концу перрона, а оттуда, кажется, уже на нужный путь. Пробежав под платформой, и зайдя с головной стороны состава, Щеголев, весь перемазанный мазутом, наконец, вылез на дневной свет у родного ленинградского поезда. Оглядевшись, он запрыгнул в первый же вагон и пристроился в дальнем купе. Оставалась минута…