– Убийство, – пробормотал Пий.
– Государственная измена, – добавила Фрея.
– О да, – протянул Северин, пристально посмотрев на девочку. – Тебе ли об этом не знать? Ведь ты дочь мастера секретных дел. А теперь взгляните сюда, – он сделал шаг к одной из камер и поднес факел к железной решетке. Свет выхватил из темноты каменную койку, на которой ссутулившись сидел человек.
Любопытство пересилило страх, и Фрея, Лика и Пий подошли ближе. Лика ожидала увидеть злодея с безумным, перекошенным от ярости лицом, каким ей представлялись все осужденные на смерть преступники, но мужчина, поднявший голову и смотревший на них со своей жесткой койки, был совсем не таким. Он казался… обычным человеком, только очень усталым.
– Третье преступление, караемое смертью – мужеложство, – торжественно объявил Северин. – Сто лет назад, когда жители Атрии стали умирать быстрее, чем рождаться, Великий Совет постановил пресечь связи, не приносящие потомства. Смертная казнь на арене оказалась очень действенным аргументом в пользу отношений с противоположным полом. Тогда же были внесены поправки в закон о браке, и брачные союзы с тех пор устраиваются родителями, дабы получать наиболее здоровое и продуктивное потомство.
– А как же любовь? – вырвалось у Бланки.
– Любовь иногда тоже имеет место, – пожал плечами Северин.
Лике всегда казалось, что отец любил ее мать. А вот мачеха никогда не вспоминала своего первого мужа и к Трису испытывала совсем не такие чувства, как к маленькому Джаду. О каком продолжении рода может идти речь, если родители не любят детей? Впрочем, вслух Лика этого не сказала.
– А ты любишь тетю Силию? – тихо спросила Бланка, надеясь разглядеть в глазах дяди хотя бы мимолетный проблеск нежности. Но в них играло бездушное отражение пылающего факела.
– Мне с ней очень повезло, – уклончиво сказал Северин и свернул в другой коридор. – А теперь посмотрим на медведицу.
Бланка поспешила за ним. Лика, Фрея и Трис переглянулись и двинулись следом, а Пий задержался возле решетки, завороженно глядя на молчаливого узника.
Коридор со сводчатыми арками полукругом поворачивал вправо. Лика вдруг остановилась, оглянувшись назад.
– Стойте, – сказала она Трису и Фрее. – А где Пий?
Третий человек
Ребята обернулись и прислушались: по коридорам разносилось лишь эхо удаляющихся голосов Северина и Бланки. Не сговариваясь, троица устремилась в обратном направлении.
– Вдруг тот мужеложец выбрался из камеры и схватил его? – на ходу предположила Фрея.
– Не говори ерунды, – фыркнул Трис.
В этот момент Лика чуть не врезалась в Пия, выскочившего из-за столба. От неожиданности оба вскрикнули, а Фрея напустилась на приятеля:
– Где ты был? Если бы мы за тобой не вернулись, ты бы навечно остался в этом подземелье!
– Я… Мне показалось, я слышал крики из-под земли, – виновато пробормотал Пий.
– Из-под земли? Какой вздор! Нужно скорее догнать мастера Северина.
– Постойте! – воскликнул Трис. – Я сейчас тоже что-то слышал.
Он поднял свой факел повыше, но вокруг были только кирпичные столбы и арки, а под ногами – утоптанная земля. И в этот момент все четверо услышали звук, похожий на человеческий вопль, действительно донесшийся откуда-то снизу.
Друзья переглянулись и бросились в соседний коридор. Там между двумя столбами они заметили люк. Трис передал свой факел Пию, присел и приподнял дощатую крышку. Она поддалась, выпустив из недр подземелья очередной душераздирающий крик.
Опустив крышку, Трис вопросительно посмотрел на побледневших друзей.
– Няня говорила, что в Думарских горах живет огнедышащий монстр, который бродит под землей в надежде утолить свой вечный голод, – прошептала Фрея, дрожа всем телом. – Что, если он добрался до Каррака и кого-то поймал?
– Может, нам лучше уйти? – так же шепотом предложил Пий.
– Неужели вы верите в огнедышащего монстра? Это всего лишь сказки старой няни, – резонно заметила Лика. – Но человеку внизу явно нужна помощь.
– Думаю, надо позвать мастера Северина, – пробормотал Пий, у которого от страха вспотели ладони.
Из люка снова раздался отчаянный вопль, и Трис решительно откинул крышку.
– Нет времени, – прошептал он и начал спускаться по крутым деревянным ступеням.
У Лики дрожали колени, однако мысль о том, что Трис окажется один на один с неведомым врагом, заставила ее отправиться следом. Лестница привела их в узкий тоннель, где воздух был затхлым, как залежавшийся сыр. Свет одинокого факела, воткнутого в стену, выхватывал из темноты проем, ведущий в другое помещение. От лестницы его отделяло не больше десяти шагов, и ребята сразу поняли, что там кто-то есть.
Сверху раздалось пыхтение, а затем рядом с ними возникла Фрея. Трис прижал палец к губам и бесшумно подобрался к проему. Девочки тоже приблизились, осторожно заглянув внутрь.
Из-за внушительной толщины стены ребята могли видеть только то, что происходило прямо перед проемом. Человек в разорванной окровавленной рубашке был подвешен за руки в кандалах к железному крюку, вделанному в потолок. Он громко стонал. Другой человек стоял рядом, держа в замотанной тряпкой руке раскаленный железный прут. В следующую секунду он быстрым движением прижал конец прута к животу подвешенного человека. Тот дернулся и снова завопил. Лика зажала рот рукой, в нос ударил тошнотворный запах паленой плоти.
Стало ясно, что ребята ничем не смогут помочь несчастному. Они уже собирались вернуться к лестнице, как вдруг услышали голос третьего человека, до сих пор не попадавшего в поле их зрения. От звука этого голоса Фрея вздрогнула, а Лика и Трис невольно посмотрели на нее.
– Назови имя, – спокойно произнес невидимый мучитель.
– Фрея, – едва слышно выдохнула Лика, – это твой отец.
Дети взлетели вверх по лестнице, захлопнули крышку люка и со всех ног бросились прочь. Пий, перепуганный их видом еще больше, чем жуткими воплями, помчался следом.
Они бежали, пока не достигли последнего коридора, и лишь тогда остановились, чтобы перевести дух.
– Что там было? – спросил Пий, сгорая от любопытства.
Лика и Трис переглянулись и вопросительно посмотрели на Фрею. Она была мрачнее тучи.
– Не смейте никогда – слышите? – никогда об этом говорить! – приказала девочка тоном, не терпящим возражений, и, не дожидаясь ответа, зашагала по коридору.
Пий удивленно поднял брови, а Лика и Трис только пожали плечами.
Они молча шли за Фреей, пока не оказались у проема в стене, откуда вверх уходила лестница. Трис взял у Пия факел, поднялся по ступеням, но быстро вернулся, качая головой.
– Решетка заперта, – сказал он. – Это не та дверь.
– А если кто-то ее запер? – поежившись, предположил Пий. – Как мы выйдем?
– Вряд ли дверь всего одна, – ответил Трис. – Пойдем дальше.
Друзья снова двинулись вдоль коридора и, дойдя до следующей лестницы, не сговариваясь отправили вперед Триса. На этот раз он возвратился не так быстро.
– Нам сюда, – пробормотал он, бросив отчаянный взгляд на Лику, словно пытаясь предупредить ее о чем-то.
Девочка нахмурилась и взбежала вверх по ступеням. У распахнутой решетки стоял Арон Северин с непроницаемым лицом. Встретившись взглядом с его бледно-голубыми глазами, казавшимися почти бесцветными, Лика поняла смысл безмолвного предупреждения Триса. Снисходительная улыбка Бланки, маячившей за спиной дяди, только подкрепила ее худшие опасения. Северин молча дождался, пока все дети с виноватым видом выстроились в коридоре, затем запер решетку и повернулся к ним.
– Я считал вас достаточно взрослыми, когда брал на эту прогулку, – заговорил мастер тихим голосом, не предвещавшим ничего хорошего. – Очевидно, я ошибся. Взрослые тоже любят играть в игры, но они всегда знают, где и когда это совершенно неуместно. Полагаю, вы догадываетесь, что будет, когда о вашем поступке узнает министр Карр?