- Какой еще генерал?
- Ну, тот, о котором ты давеча говорила?
- Генерал как генерал, - ответила она, - строгий и толстый. Живет тут неподалеку с молодой женой. Если тебе так интересно, то лучше у Фрола Исаевича спроси. Я в генералах не понимаю.
- Эта старуха его молодая жена?! - не удержавшись, воскликнула я.
- Какая еще старуха? - не поняла тетка Степанида. - Ты, Алевтинка, никак заговариваешься? Нет тут никаких старух!
- И правда нет, - сказала я, чтобы она отстала с разговорами. - Видно, я сидя заснула, вот и приснилось. Ты, тетя Степанида, иди, сами ужинайте, я есть не хочу.
- Это как же на голодное брюхо спать ложиться! Ты, девушка, меня не пугай! Сначала одна чуть не померла с голода, теперь другая туда же. Никуда не денется твой барин, скоро вернется!
- А мне-то что, пусть делает что хочет! Очень мне нужно его ждать!
Тетка Степанида внимательно на меня посмотрела и засмеялась.
- Ну, порох! Знаешь, Алевтинка, и я сперва, по молодости такая же горячая была. Как Фрол из дома, я в три ручья. Все виделось, что он на других баб зенки свои бесстыжие пялит. Потом поутихла. Ты главное в сердце ревность не бери. Мужики того не стоят, чтобы по ним сердце рвать и слезы лить. Никуда он от тебя не денется. Я же вижу, он на тебя смотрит как кот на сметану, разве что не облизывает. Ты, что думаешь, никто здесь не видет, как он тебя по всем углам тискает?
- Ничего он меня не тискает, - ответила я, - ну, разве что чуть-чуть.
- Что ж, дело молодое, - сказала она, садясь рядом со мной на лавку. - А к генеральше своего Алешу не ревнуй, у нее такой сторож, что близко никому подойти не даст.
- Но, я же сама видела как он с ней… - начала я и прикусила язык.
- Много мы чего видим, а еще больше придумываем, - грустно сказала тетка Степанида. - Не хочу тебя греху учить, но не мучай ты своего попусту. Мужики как дети, ласку любят. Подарки он тебе делает?
- Платье подарил барское, да надевать не велит. Сказал, что босой его нельзя носить, к нему нужны сапожки особые.
- Значит, жди, сапогами одарит. Ладно, нечего тебе тут одной сумерничать, пошли, в кумпании посидим, а то Дуня заждалась.
Я согласилась, и мы с ней отправились на женскую половину. Дуня мне улыбнулась и пригласила сесть. Обе Котомкины мне нравились. Они совсем не заносились и не гордились своим богатством. С Дуней мы, как заговорили, сразу же подружились. Разговор, как водится, шел о нарядах. Мне кроме барского платья похвалиться было нечем, потому мы начали смотреть и мерить Дунины сарафаны и салопы. Я так увлеклась, что и думать забыла об Алексее Григорьевиче и его старухе-генеральше.
Перед ужином тетка Степанида ушла по своим хозяйским делам, а мы с Дуней взялись пробовать ее косметику. Я уже правильно говорила это слово и научила ему Котомкину, а она помогла мне накраситься. До этого раза я еще никогда не пробовала косметику и очень хотела, чтобы Алеша увидел, какая я стала красивая.
- Вот твой-то барин удивится! - радовалась Дуня, любуясь мной. - Теперь подчерним брови и все готово.
Она провела мне по бровям специальным косметиком и подала зеркальце.
- Ну, ты, Алевтинка, теперь чисто княгиня!
Я посмотрела на себя, и мне все очень понравилось. Лицо у меня стало белым, брови черными, а щеки румяными.
- Нравится? - спросила Дуня.
- Очень, - ответила я.
После меня мы вдвоем начали красить Дуню. Она скоро тоже стала такой же красивой как и я. Вечер прошел незаметно. Я опомнилась только тогда, когда услышала, что вернулся Алеша. Чтобы сделать ему подарок, я побежала в нашу комнату и села возле окна. Когда он вошел в комнату, я даже не обернулась. В голове у него в это время были разные мысли, но я не стала прислушиваться, ждала, когда заметит, как я изменилась.
- Добрый вечер, - весело поздоровался он. - Ты здесь без меня, не скучала?
- Нет, - ответила я, удивляясь, что он почему-то не чувствует себя виноватым.
- Что-нибудь случилось? - встревожился Алеша.
- Нет, - опять сказала я, так и не взглянув на него.
Он испугался, что я опять заболела, но спросил сердито:
- Ты так и будешь некать?
Мне стало обидно, что он такой невнимательный и грубо со мной разговаривает, и я нарочно, опять ответила:
- Нет!
- Тогда в чем дело?
И тут я решила его испытать и спросила то, что и сама прекрасно знала:
- А барыня, к которой ты ездила красивая?
Алеша растерялся и попытался меня обнять, но я гордо сбросила его руки с плеч и посмотрела ему прямо в глаза. Он так испугался, что отпрянул от меня в сторону. Я еще гордее выпрямилась, но он вместо того, чтобы восхититься мной и сознаться, что красивше меня нет никого на всем белом свете, вдруг, захохотал как сумасшедший.
- Кто, кто, - стонал он, держась за живот, - кто тебя так разукрасил?! Неужели Дуня?
Я просто остолбенела от такой бесчувственной грубости и у меня из глаз сами собой полились слезы. Он тут же перестал смеяться и раскаялся в своем плохом поступке.
- Алечка, ну, что ты, я же не нарочно, - заюлил Алексей, - прости меня, ты самая красивая на свете!
Я так обиделась, что не хотела с ним даже разговаривать, но он меня схватил, прижал к себе и начал осыпать поцелуями. Пришлось его простить, тем более что он меня все равно не отпускал.
- Я старалась, старалась, а ты… Ты же сам говорил про косметику, я и хотела тебе понравиться, - обиженно сказала я, высвобождаясь из его рук.
- Тебе такая косметика не подходит, она для пожилых женщин.
- Таких старых как та барыня, у которой ты давеча был?
Он не ответил, только внимательно на меня посмотрел. Мне показалось, что Алеша что-то от меня скрывает, но в голове у него были совсем другие мысли, старуху-генеральшу, он вспомнил лишь мельком, и я успокоилась.
- Ты совсем еще молоденькая и очень красивая, - очень серьезно, сказал он, - и скоро сама научишься правильно пользоваться косметикой.
Он продолжил рассказывать о косметике, а думала совсем о другом. Я нарочно не подавала вида, что понимаю, что он хочет меня спросить. И мне было немножко страшно того, что скоро должно будет случиться.
- Ты не знаешь, баня готова? - наконец, осмелился поинтересоваться он.
- Давно, уже, наверное, простыла, - ответила я.
- Тогда пойдем скорее, - позвал он, и я почувствовала, как ему этого хочется.
- Фрол Исаевич приходил примерку тебе делать, - сказала я, отводя взгляд.
- После примерю, мне не к спеху, - нетерпеливо сказал он, притянул меня к себе и нежно погладил по спине.
- Ну, ладно, пока можно и помыться, - согласилась я, сама начиная чувствовать какое-то нетерпение.
- Пошли скорее, - взмолился он, схватил какие-то предметы и потащил меня из комнаты.
Во дворе уже никого не было. Котомкины и их работники ложились рано, потому нам никто не встретился. Всю дорогу на зады подворья, где была их баня, Алеша меня целовал и ласкал руками. Я, конечно, его отталкивала, но не грубо, чтобы не обидеть. От его ласк у меня опять начало все гореть. Когда мы дошли до бани, я почти без сил прислонилась плечом к стене, а он начал открывать разбухшую дверь. Ноги у меня стали ватными и дрожали. Я в тот миг не боялась, ни греха, ни боли, хотела только одного, чтобы все скорее кончилось. Он сильно рванул дверь, она, наконец, открылась, и он повел меня за руку в предбанник. Я как будто, без сил, тут же села на скамейку.
- Сейчас, сейчас, - бормотал он, высекая огонь своим быстрым огнивом, которое он называл зажигалкой.
Треща, загорелась лучина. Алеша воткнул ее в гнездо над плошкой с водой, потом запалил от нее вторую и пошел с ней в парную. Я осталась сидеть на месте, не в силах пошевелиться. На дворе было уже темно, и предбанник освещала только лучина. Алеша вернулся назад, сказал, что баня не выстыла и, не глядя на меня, начал торопливо раздеваться. Я краем глаза видела его белое тело, но сама не шевелилась, не зная, что мне делать. Осталось ждать, когда он подойдет и сам начнет меня раздевать. В груди у меня все похолодело. Однако Алеша даже не посмотрел в мою сторону, опять ушел в парную и затворил за собой дверь. Мне сразу стало легче дышать, но и в душе шевельнулась обида.
Тогда я сама сняла сарафан и пошла к нему. Он сидел на банной полке с белой от пены головой и смотрел на меня. Я остановилась в дверях. В голове так стучало, что я не смогла понять, о чем он думает. Он же продолжал смотреть на меня неподвижным взглядом. Мне казалось, что он даже не моргает, хотя это могло и показаться в полутьме.
- Иди ко мне, не выпускай тепло, - попросил он.
Я закрыла за собой дверь, подошла и села рядом с ним. Мы сидели почти соприкасаясь, бедрами. Я ждала, когда он схватит меня, положит на лавку, сам ляжет сверху и начнет делать свое дело, и вздрогнула, когда он вдруг предложил:
- Хочешь, я помою тебе голову?
Я так растерялась, что задала глупый вопрос:
- Зачем?
- Потому что ты еще никогда не мыла голову шампунем, увидишь, какие у тебя станут пушистые волосы.
- Хорошо, если хочешь, мой, - хотела сказать я, но не успела, он неожиданно вылил мне на голову целый ковш воды.
Я вздрогнула, но нечего ему не сказала. Дальше Алеша налил мне на голову очень приятно пахнущий щелок и начал водить ладонями по волосам. Руки у него стали нежными и едва меня касались. Мне стало очень приятно и от этого потеплело внутри. Щелок начал пениться и покрыл мне всю голову. Я такого никогда еще не видела, попробовала пену на вкус и спросила, что это такое.
- Вроде жидкого мыла, - ответил он, - называется шампунь.