«Ушел домой раньше. Утомила Аманда. Поговорим завтра».
Тогда, по крайней мере, с ним все нормально. Я поднимаю взгляд на Тильду. Она наклонила голову набок и наблюдает за полицейскими, которые вылезают из своего автобуса и пытаются прекратить одну из драк.
– Сегодня вечером случится что-то ужасное, – говорит она немного нараспев.
Мне становится чуточку не по себе. Я смотрю на стражей порядка. Их очень мало.
Тильда права.
Внезапно я чувствую себя абсолютно трезвым.
– Нам надо убираться отсюда, – говорю я.
Она только ухмыляется, когда я снова беру ее за руку. Странно смотрит на меня.
– Тильда, что ты принимала сегодня вечером?
Она хихикает. Это звучит жутковато, словно эхо от кого-то, находящегося где-то далеко. Она здесь, но все равно как бы не со мной.
– Что тебя так рассмешило? – спрашиваю я.
Она замолкает резко. Похоже, размышляет.
– Я не знаю.
Я решаю больше не приставать к ней с вопросами. Крепче сжимаю ее руку:
– Держись за меня, вдвоем нам будет легче выбраться отсюда.
Она, по крайней мере, не протестует. Мы идем близко к домам, пока не выходим на Стургатан и не оказываемся в общем потоке, шагаем по битому стеклу и окуркам, сломанным зонтикам и пластиковым пакетам.
Откуда-то издалека слышится детский плач. Я оборачиваюсь. Но вижу не ребенка, а очередную драку, начавшуюся позади нас. Я ускоряю шаг. Тащу Тильду за собой. Мы проходим разбитые витрины цветочного магазина, где раньше работала Джудетт. Кафе, где у нас с Тильдой было первое свидание. В другое время, в другом мире, где казалось, что никакие опасности нам не угрожают.
Тильда тогда была другой. То же самое касается и меня.
«Той Тильды, с которой ты был… больше не существует. Ее, наверное, вообще нет», – думаю я.
– Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю я.
Тильда сонно ухмыляется. Спотыкается за моей спиной.
– На сто процентов.
– Что на сто процентов?
Она отклоняет голову назад. Смотрит на меня из-под полузакрытых век.:
– На сто процентов затраханной.
Потом она смеется. Пробует вырваться.
– Я справлюсь сама. Ты можешь идти, – говорит она.
Одна часть меня хочет, чтобы я сделал это. Мне больно видеть ее такой.
– Уходи, – продолжает она. – Я не могу… когда ты смотришь на меня… собачьими глазами.
Я дергаю ее за руку. Она чуть не падает.
– В чем дело? – хрипит она.
Я еще сильнее сжимаю ей запястье. Мне хочется трясти Тильду, пока ее глаза не перестанут быть стеклянными, не оживут снова.
– Я не собираюсь оставлять тебя здесь. Ты же, черт возьми, едва стоишь на ногах.
– Отпусти меня.
Я слышу шум торопливых шагов, и когда смотрю в ту сторону, вижу нескольких мужчин лет тридцати, приближающихся к нам. Они аккуратно причесаны. Трезвые. Все одеты в похожие черные ветровки.
– Все нормально? – интересуется один из них.
Меня охватывает страх.
– Да, – отвечает Тильда. – Мы просто разговариваем.
– Ты уверена в этом? Мы можем проводить тебя домой, если хочешь.
Остальные подходят все ближе. С ненавистью смотрят на меня. Я понимаю, что они видят: араба с кровоточащей бровью и девицу, пытающуся сбежать от него.
– Все нормально, – говорит Тильда.
– Ты можешь рассказать нам. Мы защитим тебя.
– Мне не нужна ваша защита. Оставьте нас в покое, чертовы идиоты!
Они не уходят. Ниже по улице витрина с шумом разлетается на кусочки, но они даже не смотрят в ту сторону. Один из них, похоже, разочарован. Он хочет действовать. Стать спасителем Тильды. Но тогда ему необходимо что-то, от чего он мог бы спасти ее, желает она того или нет.
Он делает шаг ко мне. Кровь на висках пульсирует все сильнее. Я не дрался с самого детства. И их трое против одного.
– Пошли, – говорит Тильда, и теперь она тянет меня.
Я таращусь прямо вперед. Только когда я уверен, что они не следуют за нами, страх медленно проходит. Его заменяет злоба. А после нее приходит стыд.
– Спасибо, – говорю я.
Но Тильда не отвечает, и я даже сомневаюсь, что она слышит меня.
Стекло хрустит под нашими подошвами, когда мы проходим мимо разбитой витрины. Это магазин, где я и мамы покупали конфеты каждую субботу, когда я был маленьким. Полки опрокинуты, пустые пластиковые ящики разбросаны на полу.
Судя по шагам, кто-то снова бежит сзади. Я разворачиваюсь, ожидая увидеть мужчин в черных куртках, но это голый по пояс парень, который прижимает скомканную тенниску к разбитому носу. Он встречается со мной взглядом, а потом исчезает из виду.
Я увлекаю Тильду на другую улицу. Здесь меньше народа. Большинство молчит. Похоже, они так же ошарашены, как и я.
– Мне надо покурить, – заявляет Тильда и резко останавливается.
Она прислоняется к столбу, достает пачку сигарет с предупреждающем текстом на русском языке. Ее грязные руки дрожат, и мне приходится помочь ей зажечь сигарету. Она сразу покрывается пятнами от мелких капель дождя. Тильда делает затяжку так жадно, что слышится треск огня, пожирающего бумагу. Она наполняет дымом легкие. А ведь еще недавно так берегла их.
Люди косятся на нас, проходя мимо. Тильда, судя по всему, даже не замечает их. Она раскачивается на месте.
– Что ты принимала сегодня? – спрашиваю я снова.
– Какая тебе разница?
– Ты должна прекратить.
– Заткнись, Симон. Ты тоже далеко не праведник.
– Это не одно и то же. Ты даже сама не знаешь, что принимаешь?
Тильда с издевательской улыбкой смотрит на меня:
– Ты беспокоишься обо мне, Симон?
– Как и все!
– Все делают это. Все рвутся рассказать мне, что я должна делать. Малышке Тильде, которая может быть умницей, если только захочет. – Она с ненавистью таращится на меня. – Все такие лицемеры.
– Мы просто хотим помочь тебе.
– Конечно.
Она шатается. Опять прислоняется к столбу. Делает затяжку, сощурив глаза от дыма.
– Мне надо идти, – заявляет она.
– Куда ты собралась?
– Неважно.
– К Саиту?
– Прекрати. Сайт – ничтожество.
– Тильда… Если ты решила добыть еще этого дерьма… не надо. Пожалуйста.
Тильда швыряет в сторону сигарету, которая с шипением гаснет, приземлившись на мокрый тротуар. Но сама стоит на месте. Смотрит на небо. Моргает. Крошечные капли блестят в ее волосах.
– Знаешь, что я поняла? – говорит она. – Все те, кто говорит, что они знают, что лучше для меня… и верят, что они лучше, чем я… они худшие из всех. Я не собираюсь с этим больше мириться.
– Тильда, – говорю я, – я не считаю себя лучше, чем ты.
Она начинает плакать. Трясет головой. Я пытаюсь обнять ее, но она выскальзывает из моих рук.
– Ты не понимаешь. Есть только один человек, который смог бы сделать это, но она…
Тильда замолкает. Со злостью вытирает щеки.
– Я, пожалуй, понял бы, если бы ты поговорила со мной, – говорю я. – Мы же разговаривали обо всем.
– Нет. Не разговаривали.
Понимает ли она, о чем болтает? Может, нарочно пытается причинить мне боль? Эта Тильда непостижима для меня. Я не знаю, кто она.
– Тебе надо идти домой, – говорю я. – Я провожу тебя. Обещаю не пытаться остаться у тебя, мне главное знать, что ты…
– Я не могу больше находиться дома. Не выдерживаю.
Она вытирает слезы. Мне хочется рассказать ей, что я в курсе насчет Класа и Истинной церкви. Что мне тоже невыносимо сидеть дома. Что я нигде не чувствую себя дома с тех пор, как она ушла от меня.
Но Тильда заметила что-то за моей спиной. Ее лицо меняется, словно она надела маску. Она широко улыбается. Фальшиво. Плохо пытаясь имитировать себя прежнюю. Я поворачиваюсь, как раз когда Аманда и Элин бросаются нам на шеи. С ними Хампус и Али.
– Черт, как я рада тебя видеть. Ну, и страха мы натерпелись, – говорит Аманда и целует Тильду в щеку, а потом бросает взгляд на меня.
– Что случилось с твоей бровью? – спрашивает Элин.
Я поднимаю руку, касаюсь раны:
– Кто-то случайно ударил меня головой.
– Вечеринка! – кричит Хампус и делает пируэт, из-за чего чуть не падает с тротуара. – Пошли сейчас. Нам надо домой к Али.
– Мы скоро придем, – говорю я.
– Симон скоро придет, – вмешивается Тильда. – Мне надо сходить и переговорить кое с кем.
Элин и Аманда переглядываются.