– Ну, родной, засажу по самые…
Вспомнил Петрович молодость звенящую. Гвоздь, как в масло вошел. Доволен Петрович, на бутерброд с хлебом заработал. Опять промашка. Нельзя забывать, что в государстве живешь и на его территории гвоздь заколачиваешь. Разумно. Не нами придумано. Петрович еще жменю достал. И вторую засобачил, чтоб верняк дело было. Чтоб не думали, что Петрович Родину не любит. Дело сделано. Любо-дорого. Отцентровал он молоток снова. А гвоздь аж пищит. Железной душой скрежещет:
– Петрович, мать твою, здеся я! Расступись, я сам себя загоню в древесно-стружечную промежность.
Петрович за молоток, а его будто бы кто за штанину смыкает.
– За усатого пожарного инспектора гвоздь не забил, он тоже кушать хочет? Не забьешь – самовозгорание гвоздя произойдет. И асбестовый молоток покупать придется, с пенным и углекислотным огнетушителем в нагрузку. Короче, много проблем появится.
Забил Петрович гвоздь за дядю погоновожатого. А из-за его плеча фининспектор выглядывает. И папочкой ласково помахивает, карман проветривает. И совет дает:
– Ты по хреновинке этой за меня молоточком тюкни. А я свой параграф припечатаю.
Тюкнул Петрович.
– Следующий.
Маргарита Дихлофосовна на очереди.
– Гвоздь стерильный? Не вредно дышать, когда он коррозию выделяет?
Петрович понял.
– Я его вовнутрь быстро загоню, как медицинскую иглу. И никаких канцерогенов не учуете.
– Вот и правильно. Теперь и мне на душе сытно.
Колотит гвозди Петрович. И работа продвигается. Никого не забывает. Калейдоскоп лиц и красок в интерьере. От малиновых фуражек – до малиновых пиджаков. Вспотел, и перекусить некогда. Наконец очередь и до родного дошла. Шлеп по карману – пусто, как в желудке. Закончился гвоздь Петровича. Вышел весь. Доблестно, как генерал в отставку. Но и Петрович не гвоздем деланный. Бурчит живот и вместо головы соображает. Из хозяйской половицы гвоздь, как стоматолог извлек.
– Вот он, любезный кормилец.
Отрехтовал, как дамасский умелец, и в один дых, как кием в лузу шар загнал. Упала копейка Петровичу. Фух.
Умеют работать и у нас мастеровые. Гвозди бы делать из этих людей. И начинает получаться. Но со сроками – календарный фокус. Хозяин к Рождеству вселяется. Все честно знают. И руку жмут. Он елку в магазине капроновую прикупил, гостей назвал. И шампанское мысленно откупоривает.
А ему б к импортной игрушке – кисть в нагрузку. Пусть не дорогой флейц, но чтоб был с иголочки. Потому как к Пасхе рабочий процесс негласно приурочен. И пасхальные яйца красить нужно будет или свои с горя. А если на Пасху входыны – шампанское и бенгальский огонь в самый раз. Неустойкой хозяин ударит работягу. Так это он не его одного голодным оставит – а весь легион, от Константина Эрнстовича до мадам Дихлофосовны. А у гегемона потенция качества пропадет и вовсе. Вот и тянет кота за хвост кооперативный работник Петрович, как репку. А хвост резиновый.
Это у сказочного лукоморья наяривает по цепи кот ученый и в ус не дует. Цепь добротная. А по жизни – он сам по себе гуляет, и свой хвост под руку не сует. И вот появляется мэтр-маэстро Данила. Русский зодчий. Прадед его Казанский собор возводил. Дед – Янтарную комнату шлифовал. Дядька – блоху клеймил. Руки из головы растут, девяносто восьмой пробы. Чудак-бессеребреник. Дело почуял – глаза как у блаженного зажглись. Работу выложит, как душу. И гвоздь не заколотит, а ввинтит пальцами. И на крест пойдет, воплощая идею мастера. И воскреснет, как положено богу.
Сошлись хозяин и мастер в третий раз. Чтоб как в последний бой. Друг против друга. У обоих возможностей – небо.
Хозяин зеленью шевелит в кармане. Мастер мозгами. Развернул концепцию мастер в перспективе-оксанометрии. Профиль-анфас детали показал в цвете, запахе и дал потрогать. Полуштрих на составляющий спектр разложил. Мозги хозяина покатал, как яблочко по тарелочке, для иллюзорного восприятия эффекта. Собрал снова в единое целое, как кубик Рубика, с закрытыми глазами. И на ладони выставил. А хозяин с ладони взял и в трубочку свернул и советует её засунуть куда-то…
– Все это хорошо. Но мне бы подешевле.
Взял мастер тайм-аут. Руки в волосы запустил. И все гамузом подал.
– Уже лучше, теплее. Сделай так, чтоб меня в жар бросило.
Погрустнел мастер. Один глаз потух. Но второй, как у циклопа в медный лоб хозяина ввинчивается. А он, как начищенная сковородка, сияние отражает.
Разложил ему маэстро снова все на пальцах.
– Указательный палец – это работа моя. Средний палец – материал со склада. А большой, зарплата ваша.
А художественная комбинация из трех пальцев в интерьере свободной руки – представляет собой фигуру, символизирующую конечный результат творческого процесса, кукиш… Хозяина в жар и кинуло. А у маэстро второй глаз потух – фингал за дерзость. Русским зодчим шилом глаза прочищают. А фингал – это милость господина. Сойдутся в цене маэстро с хозяином, как пить дать. Талант в водке размякнет, шедевр покоробит. Вот и строят дворцы заморские зодчие. А кто видел первый замысел Растрелли? Или эскизы Врубеля? Всех переплюнул «Квадрат» Малевича…
Заказчик с тугим крокодильим портмоне любит слезу бедности пускать. И не от жадности вовсе. Это его имидж. Дома в золотой унитаз писает. Из пресса зеленую купюру в козью ножку крутит для куража.
А тебя по-приятельски хлопнет по плечу:
– Ну, паря, из горла рвёшь. Не сладко мне, горько, как на свадьбе, дружище.
– Богатые тоже плачут…
Рыдают и стонут, как бурлаки. В белых пароходах казино. В ложах на ипподромах. И костьми ложатся на ресторанных полигонах со связкой пятизвездочного. Тут не устоишь, нога подломится. Потому, как этот стон у нас песней зовется.
Тяжело и почетно зарабатывать капитал. Ты олигарх и я тебя уважаю за то, что ты реализуешь замысел Мастера и сохраняешь созданный шедевр для потомков. Но если ты прожираешь свою жизнь на дерьмо им ты и являешься, господин олигарх. Грудь свою как герой золотой цепью украшаешь. «Орден лукоморья» носишь, как фельдмаршал.
А труд Мастера, – конфетная обертка. Медаль за глупость…
Но всё это Заказчику, Покровителю, Спонсору говорить не следует, и думать об этом забудьте. Восторгайтесь его мудрым и справедливым словом и прочей чепухой, которая ему мёдом по сердцу.
Талант, терпение и трудолюбие увековечат имя Мастера-Созидателя, Творца для человечества, но по жизни он бессребреник. А вам это надо? Забудьте о созидании для человечества, создавайте комфортную зону вокруг себя любыми действиями. Миром сегодня правят банкиры, каста манипуляторов, не создающая ничего, но обладающая всем. Сегодня это и есть высшая справедливость.
Вы же будьте честны и справедливы только перед собой, да и перед собой не грех слукавить… А для ведения бизнеса все средства хороши. И, если ваш жизненный бизнес-путь выбран бесповоротно, и вы с него не собираете сворачивать, вам необходима бизнес-идеология, бизнес-кумир и бизнес-идол.
И такая икона, на которую стоит уповать, есть.
БИЗНЕС-ИКОНА
Вам следует изучить или, хотя бы прочитать, биографию Джона Дэвисона Рокфеллера – самого богатого человека в мире, первого миллиардера за всю историю человечества.
Когда Джону Рокфеллеру было 10 лет, семейству срочно пришлось менять местожительство, причем, переезд напоминал бегство. Причина его, как свидетельствуют документы, была очень весомой – отец Рокфеллера обвинялся в конокрадстве.
Маленький Джон уже с раннего возраста проявлял коммерческую смекалку – он продавал родным сестрам конфеты, которые покупал оптом. Уже с первых дней рабочей жизни Рокфеллер завел бухгалтерскую книгу, куда аккуратно вписывал доходы и расходы. В семь лет он продавал выращенных им индюшек соседям, а заработанные на этом 50 долларов одолжил соседу под 7% годовых.