Она шутила, но ответила, что нет, сегодня она не собирается никуда выходить, и так опаздывает с работой. Потом положила трубку, и снова шум в кухне, радио…
Конечно, доля сомнения оставалась, но он решает довериться собственной интуиции. Торопливым шагом покидает дом. Сен‑э‑Марн меньше чем в четырех часах езды.
Невиль‑Сент‑Мари. Тридцать два километра от Мелёна. Франц сначала долго крутился вокруг, проверяя, нет ли полицейского наблюдения. В самом начале они, конечно, это наблюдение установили, но на дальнейшее у них не хватает средств. И пока общественное мнение не будет взбудоражено новым убийством…
Он оставил арендованную машину на парковке супермаркета на выезде из города. Минут за сорок пешком добрался до небольшого лесочка, а оттуда – до заброшенного карьера, взломал калитку, и ему открылся вполне приличный вид на дом, хотя и сверху вниз. Народу здесь бывало немного. Может, несколько парочек ночью. Но они должны приезжать на машинах. Никакого риска быть обнаруженным: свет фар предупредит его.
Месье Оверней выходил всего три раза. Два первых раза он ходил за бельем – прачечная была устроена в том крыле дома, которое вроде бы не сообщалось с другими помещениями, заодно забрал почту – почтовый ящик стоял метрах в пятидесяти, чуть ниже по дороге. В третий раз он уехал на машине. Франц на мгновение заколебался: ехать за ним? Остаться? Он остался. В любом случае не ходить же за ним пешком по такой деревушке…
Патрик Оверней отсутствовал час двадцать семь минут, и на протяжении всего этого времени Франц в бинокль неотрывно наблюдал за домом. Насколько он был уверен, увидев Валери Журден шагающей по улице, что Софи там нет, настолько сейчас он пребывал в нерешительности. Возможно, уходящее время и с тревожной быстротой утекающие часы вынуждали его надеяться на скорое решение. И еще кое‑что не дает ему покоя: если Софи не здесь, то он не представляет, куда еще она могла отправиться. Софи в глубокой депрессии, она пыталась убить себя. Ее психика крайне уязвима. С того момента, как он узнал о ее исчезновении из больницы, его душит ярость. Он должен ее вернуть. «С этим надо заканчивать», – твердит он не переставая. И не может себе простить, что тянул так долго. Разве нельзя было завершить все давным‑давно? Разве он не получил все, чего добивался? Вернуть ее и покончить с этим.
Франц пытается представить, что происходит сейчас в голове у Софи. А если она во второй раз захочет умереть? Нет, иначе бы она не убежала. В клинике была куча возможностей это сделать, там же просто идеальное место для смерти. Она могла снова вскрыть себе вены, медсестры заходят не каждые пять минут… «Зачем же убегать?» – снова и снова задается он вопросом. Софи совершенно не в себе. В первый раз, когда она ушла, то почти три часа просидела в кафе, а потом вернулась, даже не вспомнив, что делала. Значит, вывод один: Софи исчезла из клиники не намеренно, сама не зная, куда идет. Она не просто ушла, она убежала. Она пытается убежать от собственного безумия. Рано или поздно она начнет искать какой‑нибудь приют. Он обдумывал вопрос и так и этак, но не представлял, где убийца, разыскиваемая так, как Софи Дюге, надеется найти убежище, кроме как у своего отца. Софи пришлось порвать со всеми знакомыми, чтобы превратиться в Марианну Леблан… если только она не отправилась наугад, в совершенно случайном направлении (а в таком случае она должна очень скоро вернуться домой), то именно сюда, к отцу, должно привести ее стремление укрыться. Надо только терпеливо ждать.
Франц подкручивает бинокль и наблюдает, как месье Оверней загоняет машину в гараж под домом.
У нее еще много работы, но день был длинным, и ей не терпится вернуться домой. Поскольку начинает она поздно, то обычно не покидает кабинет раньше половины девятого, иногда даже девяти вечера. Уходя, она говорит, что завтра придет пораньше, прекрасно зная, что ничего подобного не случится.