Под пятьдесят, больше сказать нечего. Ничего примечательного.
– Наша репутация на данном рынке безупречна. Мы предлагаем продукцию высокого качества, – продолжил мужчина, – в этом весь наш секрет.
Голос мягкий, но решительный. Создает впечатление, что вы попали в надежные руки.
– Мы предоставляем в ваше распоряжение надежный и качественный документ. Разумеется, вы не сможете пользоваться им вечно, но на некоторый разумный срок мы гарантируем вам превосходную продукцию.
– Сколько? – спросила она.
– Пятнадцать тысяч евро.
– У меня столько нет!
Софи выкрикнула эти слова. Но мужчина умел торговаться. На мгновение задумавшись, он заявил тоном, не терпящим возражений:
– Мы не опустим цену ниже двенадцати тысяч.
Это больше, чем у нее есть. И даже если она найдет недостающую сумму, у нее не останется ни гроша. Ей казалось, что она стоит в объятом пламенем доме перед раскрытым окном. Прыгать или нет. И второго шанса не будет. Она попыталась оценить свое положение по глазам собеседника. Он не уступит.
– Как это обычно происходит? – спросила она наконец.
– Очень просто… – продолжал мужчина.
Когда Софи вернулась, на двадцать минут опоздав к началу своей смены, в кафе было полно народу. Влетев в дверь, она заметила, как Жанна гримасничает, указывая ей на стойку. Софи даже не успела дойти до своего шкафчика в раздевалке.
– Ты что, шутить со мной вздумала?
На нее обрушился управляющий. Чтобы не привлекать внимания клиентов, он подошел совсем близко, словно собирался ее ударить. От него разит пивом. Он цедит сквозь зубы:
– Еще раз устроишь мне такой фокус, выставлю отсюда пинком под зад!
После чего начался обычный кошмар: тряпки, подносы, капающий кетчуп, запах раскаленного жира, хождение туда‑сюда по липкому от пролитой коки кафелю, переполненные мусорные баки, а почти семь часов спустя Софи осознала, что, погрузившись в свои мысли, она уже двадцать минут трудится сверх графика. Она не стала сожалеть о невольной переработке и задумалась, что же делать дальше. Потому что за всей суматохой она ни на секунду не забывала о сегодняшней встрече и о тех сроках, которые назвал ей мужчина. Немедленно или никогда. План, который она разработала, был вполне приемлем. Вопрос только в сноровке и деньгах. Что до сноровки, то после посещения агентства она была уверена, что справится. А что до денег, то их немного не хватало. Совсем немного. Чуть меньше тысячи.
Она вышла в раздевалку, повесила халат на вешалку, переобулась и глянула на себя в зеркало. Кожа тусклая, как у всех, кто вкалывает по‑черному. На лицо свисают жирные пряди. Ребенком ей случалось всматриваться в свое отражение, в самую глубину глаз, и через какое‑то время ее охватывало нечто вроде гипнотического головокружения, так что приходилось хвататься за край раковины, чтобы не потерять равновесие. Это было как погружение в ту неизвестную часть себя, которая дремлет в каждом из нас. Она на мгновение вглядывается в свои зрачки, так что перестает видеть что‑либо другое, но еще до того, как успевает утонуть в собственном взгляде, позади нее раздается голос управляющего:
– Неплохо, совсем неплохо…
Софи обернулась. Он стоит у входа, привалившись плечом к дверному косяку. Она откидывает прядь и смотрит ему в лицо. Времени на раздумья нет, слова вылетают сами:
– Мне нужен аванс.
Улыбка. Неописуемая улыбка, вмещающая в себя все мужские победы, даже самые низменные.
– Надо же!..
Софи прислоняется к раковине и складывает руки на груди.
– Тысячу.
– Ну надо же, тысячу, только и всего…
– Что‑то около этого мне и нужно.
– Столько ты должна получить в конце месяца.