Внезапно картонная пирамида зашаталась, и из упавшего короба к ногам Санчика покатились маленькие сморщенные яблочки.
– Санчик, это ты? – раздался встревоженный голос Изюмчика, показавшегося из-за рухнувшей картонки.
– Я. А ты чего тут делаешь? – не смог сдержать своего любопытства Санчик. Подойдя поближе он увидел Изюмчика, сидевшего на полу посреди коробок, доверху наполненных сушеными черносливом и курагой.
– Да вот, хотел приготовить к завтрашней встрече любимый десерт Митрофана Голосистого. Но, к сожалению, ничего у меня не выйдет. Никудышный я кондитер, – расстроено повторил Изюмчик, перебирая свои продуктовые запасы.
– А что же это он такое любит, чего ты не сможешь приготовить? – поинтересовался Санчик.
– Он просто обожает яблочный пирог – шарлотку. Я это совершенно точно знаю от Газеткиной. Но сейчас же весна – не яблочное время года. Новые – еще не созрели, а те, что остались с осени, стали мягкими и червивыми, – объяснил пекарь, поднимая с пола рассыпавшиеся яблочки.
– Да, вот это проблема, – посочувствовал Санчик. – Слушай, Изюмчик, а ты сходи к Очень Одинокому Рыбаку. Вчера его кит приплыл из теплых стран, где он пережидал зиму. И привез с собой целый мешок спелых фруктов. Мы с Пухликом как раз в это время были у него в гостях, и он нас угостил сладчайшими яблоками.
– Правда? Вот спасибо за совет! Ты меня очень выручил, – обрадовался Изюмчик. – Тогда я побегу поскорее к Очень Одинокому Рыбаку, пока он не лег спать, – заторопился пекарь, снимая с себя белый фартук и задвигая коробки с сухофруктами под прилавок.
– Можешь не спешить, – успокоил его Санчик. – У него сейчас сидит Пухлик и рассматривает карту течений реки. Ему надо знать, в каком месте лучше спустить на воду корабль. А так как Пухлик все делает основательно, то пока он досконально не изучит карту Очень Одинокому Рыбаку заснуть не удастся.
Выйдя из кондитерской, друзья разошлись в разные стороны: Изюмчик побежал со всех ног к Очень Одинокому Рыбаку, а Санчик неторопливо зашагал по направлению к Главной площади.
Там приготовления к праздничной встрече Митрофана Голосистого уже близились к завершению. Вся площадь была украшена переливающимися гирляндами, красочными флажками и яркими плакатами. А на ветвях деревьев мягко покачивались разноцветные воздушные шары.
Рядом с предсказательной доской стоял старичок Погодник и белым мелком аккуратно выводил на ней маленькие круглые буковки – прогноз погоды на завтра.
– Вот, встретим Митрофанчика славненькой погодкой – сухой и солнечной, – увидев Санчика, радостно сказал он. – Городок-то наш как преобразился. Смотреть приятно – так все вокруг красиво.
– Не вижу здесь ничего красивого, – услышал Санчик недовольный голос Водолейкина, вынырнувшего из-за ветвей дуба.
– А вы что тут делаете так поздно? – полюбопытствовал Санчик, зажигая Самый Старый Фонарь.
– Проверяю соблюдение инструкций противопожарной безопасности, – хмуро пояснил Водолейкин. – Вот поразвесили флажков и плакатов, а никто и не подумал, что они могут послужить очагом возгорания. Как бы чего не случилось, – приглаживая свои усы, сурово предупредил он.
– Зато как завтра при свете дня все будет празднично, – мечтательно зажмуривая глаза, произнес Санчик.
– И тепло, – добавил старичок Погодник, записывая на доске цифры, означавшие завтрашнюю температуру воздуха.
– И что самое главное – пожаробезопасно, – важно объявил Водолейкин.
Наконец, завтра настало. Выдумщики собрались на Главной площади, одетые в свои самые нарядные, праздничные костюмы и платья. У каждого в руках были разноцветные воздушные шары и маленькие букетики с тюльпанами и нарциссами.
Санчик и Пухлик, переминаясь с ноги на ногу, стояли рядом с предсказательной доской, и ожидали Газеткину. Она обещала провести их в самый первый ряд, туда, где разрешалось стоять только Членам Городского Совета и представителям прессы. Спасеныш крутился неподалеку, изо всех сил пытаясь допрыгнуть до воздушных шариков, украшавших деревья.
– Она, наверное, про нас забыла, – переживал Пухлик, нетерпеливо озираясь по сторонам. – Ох, чувствую я, пока мы тут топчемся, Митрофан Голосистый уже въезжает в ворота Выдумки.
– Да не нервничай ты так, – успокаивал друга Санчик. – Подождем еще пару минуточек.
– Ну, что, заждались? – приглаживая на бегу взлохмаченную челку, радостно прокричала Газеткина, внезапно появляясь перед друзьями. – Пошли, пошли, некогда! Время поджимает! – хватая за руку Санчика, заторопила она друзей, будто это не они ее ждали, а она их.
Санчик и Пухлик еле успевали за Газеткиной, ловко пробиравшейся сквозь шумную толпу. "Пропустите представителя прессы! Дорогу репортерам", – кричала она, гордо размахивая своим журналистским удостоверением. Усилия Газеткиной увенчались успехом и вскоре друзья очутились в том самом заветном первом ряду. Отсюда открывался прекрасный обзор дороги, по которой должен был проехать Митрофан Голосистый.
– Смотрите, смотрите, – воскликнула Газеткина. – Вон стоит Изюмчик и держит в руках блюдо с шарлоткой – любимым лакомством Митрофана. Это я ему посоветовала ее испечь, – похвасталась она. Все встречают дорогих гостей хлебом с солью, а мы шарлоткой с сахаром.
Митрофан Голосистый оказался очень пунктуальным человеком. Ровно в назначенный час раздался слабый гул мотора и вскоре все увидели блестящую ярко-красную машину, стремительно приближавшуюся к Главной площади. Резко скрипнув тормозами, автомобиль остановился, и по площади прокатился тихий вздох. Глаза выдумщиков были прикованы к медленно открывающейся дверце машины.
Первое, что увидели Санчик и Пухлик, была толстая нога, обутая в белый лакированный сапожок. Следом за ней показалась и вся фигура Митрофана Голосистого – маленького, упитанного человечка, одетого в сверкающий золотой наряд.
В то же мгновение в воздух взлетели отпущенные на свободу разноцветные воздушные шары и выдумщики радостно закричали: Ми-тро-фан! Ми-тро-фан!
Митрофан Голосистый, услышав хвалебные крики, сразу же приосанился, выпятил живот и благосклонно заулыбался.
– Как приятно, что в такой глуши известно имя Митрофана Голосистого, – самодовольно произнес певец, величественно помахивая рукой. – Однако, что-то я не вижу прессы, – внезапно встревожился он.
А Газеткина была так увлечена видом своего кумира, что совершенно позабыла о служебных обязанностях.
– Ой, – засуетилась она, торопливо щелкая затвором фотоаппарата, выданного ей утром Главным Редактором. – Сейчас, сейчас. Я вас запечатлею в лучшем виде.
– Ну что же вы, дорогуша, стоите столбом, – раздраженно произнес Митрофан Голосистый, недовольно глядя на Газеткину. – Нечего ворон ловить.
И он встал перед фотоаппаратом, уперев руки в боки и величественно задрав голову.
Как только Газеткина отщелкала несколько кадров, к певцу несмело приблизился пекарь Изюмчик, со своим сладким блюдом.
– Какой милый провинциальный обычай – встречать гостей выпечкой, – снисходительно улыбаясь, сказал певец, отламывая кусочек шарлотки.
– Прекрасная шарлотка, ты мне милее всех! Того, кто съест тебя, – а это буду я, огромный ждет успех! – пропел Митрофан Голосистый прежде чем отправить румяный, ароматно пахнущий кусочек, себе в рот. Шарлотка у пекаря явно удалась. Лицо певца расплылось от удовольствия, и в одно мгновение в руках у Изюмчика оказалась совершенно пустая тарелка.
– Ни кусочка не осталось, – тут же прокомментировал Пухлик.
– Тебе что, жалко? – возмутилась Газеткина. – У хорошего человека всегда хороший аппетит.
– Конечно, до столичных лакомств вам еще далеко. Шарлотка – суховата и жестковата, – отряхивая со своего золотого костюма крошки, вынес свой вердикт Митрофан Голосистый. – Но для вашего захолустья – в самый раз.