Он все собирался написать шедевр, но даже и не начал
его. Уже несколько лет он не писал ничего,кромевывесок,рекламитому
подобной мазни ради куска хлеба. Онзарабатывалкое-что,позируямолодым
художникам, которым профессионалы-натурщики оказывались непокарману.Он
пил запоем, но все еще говорил о своем будущем шедевре. Авостальномэто
был злющий старикашка, который издевалсянадвсякойсентиментальностьюи
смотрел на себя, какнасторожевогопса,специальноприставленногодля
охраны двух молодых художниц.
Сью застала Бермана, сильнопахнущегоможжевеловымиягодами,вего
полутемной каморке нижнего этажа. В одном углу двадцать пять летстоялона
мольберте нетронутое полотно, готовое принятьпервыештрихишедевра.Сью
рассказала старику про фантазию Джонси и про свои опасения насчет того,как
бы она, легкая и хрупкая, как лист, не улетела отних,когдаослабнетее
непрочная связь с миром. Старик Берман,чьикрасныегладаоченьзаметно
слезились, раскричался, насмехаясь над такими идиотскими фантазиями.
- Что! - кричал он. - Возможна ли такая глупость - умирать оттого,что
листья падают с проклятого плюща! Первый раз слышу. Нет, не желаю позировать
для вашего идиота-отшельника. Как вы позволяетеейзабиватьголовутакой
чепухой? Ах, бедная маленькая мисс Джонси!
- Она очень больна и слаба, - сказала Сью, - и от лихорадки ей приходят
в голову разные болезненные фантазии. Очень хорошо, мистер Берман, - если вы
не хотите мне позировать, то и не надо. А я все-таки думаю, что вы противный
старик... противный старый болтунишка.
- Вот настоящая женщина! - закричал Берман. - Кто сказал, что я не хочу
позировать? Идем. Я иду с вами. Полчаса я говорю, что хочу позировать.Боже
мой! Здесь совсем не место болеть такой хорошей девушке,какмиссДжонси.
Когда-нибудь я напишу шедевр, и мы все уедем отсюда. Да, да!
Джонси дремала, когда ониподнялисьнаверх.Сьюспустилашторудо
самого подоконника и сделала Берману знак пройти в другую комнату.Тамони
подошли к окну и со страхом посмотрели на старый плющ. Потомпереглянулись,
не говоря ни слова. Шел холодный, упорный дождь пополам со снегом. Берманв
старой синей рубашке уселся в позе золотоискателя-отшельника на перевернутый
чайник вместо скалы.
На другое утро Сью,проснувшисьпослекороткогосна,увидела,что
Джонси не сводит тусклых, широко раскрытых глаз со спущенной зеленой шторы.
- Подними ее, я хочу посмотреть, - шепотом скомандовала Джонси.
Сью устало повиновалась.
И что же? После проливного дождя и резких порывов ветра, не унимавшихся
всю ночь, на кирпичной стене еще виднелся один лист плюща -последний!Все
еще темнозеленый у стебелька, но тронутый по зубчатым краям желтизной тления
и распада, он храбро держался на ветке в двадцати футах над землей.
- Это последний, - сказала Джонси. - Я думала, что он непременно упадет
ночью. Я слышала ветер. Он упадет сегодня, тогда умру и я.
- Да бог с тобой! - сказала Сью, склоняясь усталой головой к подушке.