ГосподинаПневмониюникакнельзябылоназватьгалантнымстарым
джентльменом. Миниатюрная девушка, малокровнаяоткалифорнийскихзефиров,
едва ли могла считаться достойным противником для дюжегостароготупицыс
красными кулачищами и одышкой. Однако он свалил ее с ног,иДжонсилежала
неподвижно накрашенойжелезнойкровати,глядясквозьмелкийпереплет
голландского окна на глухую стену соседнего кирпичного дома.
Однажды утром озабоченный доктор одним движением косматых седыхбровей
вызвал Сью в коридор.
- У нее один шанс... ну, скажем, против десяти, - сказал он,стряхивая
ртуть в термометре. - И то, если она сама захочет жить. Вся нашафармакопея
теряет смысл, когда люди начинают действовать в интересахгробовщика.Ваша
маленькая барышня решила, что ей уже не поправиться. О чем она думает?
- Ей... ей хотелось написать красками Неаполитанский залив.
- Красками? Чепуха! Нет ли у нее надушечего-нибудьтакого,очем
действительно стоило бы думать, например, мужчины?
- Мужчины? - переспросила Сью, и ее голос зазвучалрезко,какгубная
гармоника. - Неужели мужчина стоит... Да нет, доктор, ничего подобного нет.
- Ну, тогда она просто ослабла, - решил доктор. -Ясделаювсе,что
буду в силах сделать как представитель науки. Но когда мой поциентначинает
считать кареты в своей похоронной процессии, я скидываю пятьдесятпроцентов
с целебной силы лекарств. Если высумеетедобиться,чтобыонахотьраз
спросила, какого фасона рукава будут носить этой зимой, я вам ручаюсь, что у
нее будет один шанс из пяти, вместо одного из десяти.
После того как доктор ушел, Сьювыбежалавмастерскуюиплакалав
японскую бумажную салфеточку до тех пор, пока та неразмоклаокончательно.
Потом она храбро вошла в комнатуДжонсисчертежнойдоской,насвистывая
рэгтайм.
Джонси лежала, повернувшись лицом к окну, едва заметнаяпододеялами.
Сью перестала насвистывать, думая, что Джонси уснула.
Она пристроила доску и начала рисунок тушью к журнальному рассказу. Для
молодыххудожниковпутьвИскусствобываетвымощениллюстрациямик
журнальным рассказам, которыми молодые авторы мостят себе путь в Литературу.
Набрасывая для рассказа фигуру ковбоя из Айдахо в элегантных бриджахи
с моноклем в глазу, Сью услышала тихий шепот, повторившийсянесколькораз.
Она торопливо подошла к кровати.ГлазаДжонсибылиширокооткрыты.Она
смотрела в окно и считала - считала в обратном порядке.
- Двенадцать, - произнесла она, и немного погодя: -одиннадцать,-а
потом:-"десять"и"девять",апотом:-
"восемь" и "семь" - почти одновременно.
Сью посмотрела в окно. Что там было считать? Был видентолькопустой,
унылый двор и глухая стена кирпичного дома в двадцатишагах.Старый-старый
плющ с узловатым, подгнившим у корней стволом заплел дополовиныкирпичную
стену.