Я спустилась к нормальному входу в пещеру. Его охраняли двое солдат из наземных войск, вряд ли бывавшие когда-то в настоящем бою. Хотя я знала их обоих, они все равно заставили меня отойти в сторону и притворились, будто уточняют по рации, можно ли мне войти. На самом деле им просто нравилось заставлять меня ждать.
Каждый день. Каждый, тьма его побери, день.
Через некоторое время Алуко подошел ко мне и начал с подозрением копаться в моем рюкзаке.
– Ну, и какую контрабанду я, по-твоему, могу принести в город? – спросила я его. – Щебенку? Мох? Может, какие-нибудь камни, оскорбляющие твою мать?
Алуко уставился на мое копье, словно недоумевая, как мне удалось с таким примитивным оружием добыть восемь крыс. Вот и пускай ломает голову. В конце концов он сунул мне рюкзак обратно:
– Проваливай, трусиха.
«Так, спокойно». Я вскинула подбородок:
– Однажды ты услышишь мое имя и заплачешь от счастья при мысли о том, что когда-то тебе повезло помогать дочери Ловца.
– Я скорее вообще забуду, что знал тебя. Вали давай.
В Огненную я вошла с гордо поднятой головой и сразу же направилась к Великому промышленному подъему – так назывался мой район. Я пришла во время пересменки, и мне навстречу шагали рабочие в комбинезонах разных цветов; цвет обозначал их место в огромном механизме, благодаря которому существовала Лига Непокорных и продолжалась война против креллов. Это были работники санитарно-гигиенической службы, ремонтники, водорослеводы.
Все, кроме пилотов. Во внеслужебное время пилоты оставались в глубоких пещерах, в резерве, а те, кто находился на дежурстве, жили в Альте – на той самой базе, при защите которой погиб мой отец. Она перестала быть секретной и превратилась в крупную военную базу на поверхности, где размещались десятки кораблей, здание командного центра и учебно-тренировочные комплексы. Именно там я должна была поселиться с завтрашнего дня, когда выдержу тест и стану кадетом.
Я прошла под большим металлическим памятником Первым Гражданам – группе людей, с вызовом обращавших к небу символическое оружие. За их спинами были изображены взлетающие корабли. Хотя этот памятник посвящался тем, кто участвовал в знаменитой Битве за Альту, моего отца среди них не было.
Следующий поворот привел меня к нашему дому, одному из многих металлических кубиков, прилепившихся к более крупному центральному. Наш был невелик, но его хватало для троих, особенно с тех пор, как я стала целыми днями пропадать за пределами пещеры, охотясь и исследуя окрестности.
Матери дома не было, а Бабулю я нашла на крыше: она сворачивала роллы из водорослей, чтобы потом продать их с нашей тележки. Официальная работа для матери была запрещена из-за того, что якобы сделал отец, поэтому нам приходилось как-то изворачиваться.
Заслышав меня, Бабуля подняла голову. Звали ее Бекка Найтшейд – я носила ту же фамилию, – но даже те, кто был едва с ней знаком, называли ее Бабулей. Несколько лет назад она почти полностью потеряла зрение из-за катаракты. Спина ее совсем сгорбилась, а худые руки стали похожи на палки. Но она все равно оставалась самым сильным человеком из всех, кого я знала.
– О-о! – сказала Бабуля. – Никак Спенса? Сколько сегодня подстрелила?
– Восемь! – Я бросила добычу к ее ногам. – И некоторые очень даже жирненькие!
– Садись, садись. – Бабуля отодвинула в сторону циновку с водорослями. – Давай-ка сразу освежуем их и приготовим. Если поторопимся, твоя мать сможет их сегодня же продать, а я выдублю шкурки.
Возможно, мне все-таки стоило пойти на уроки – Бабуля снова о них забыла, – но был ли в этом смысл, если честно? В то время нам просто рассказывали о том, какие виды работ существуют в пещере. Я уже выбрала, кем стану. Хотя все знали, что тест на пилота очень трудный, мы с Роджем готовились к нему десять лет. И точно знали, что пройдем его. Так зачем мне слушать о том, как круто выращивать водоросли или заниматься еще чем-нибудь в том же духе?
Кроме того, раз уж мне приходилось тратить время на охоту, я пропустила много уроков, а значит, ни для какой другой работы все равно не подойду. А вот занятия по проектированию и ремонту кораблей, математике, военной истории и всем остальным наукам, как-то связанным с полетами, я не пропускала никогда. Любой же другой урок, на который удавалось попасть, считался уже бонусом.
Я уселась и стала помогать Бабуле потрошить крыс. Она работала на ощупь, быстро и аккуратно.
– Про кого хочешь послушать сегодня? – спросила Бабуля, опустив голову и почти закрыв глаза.
– Про Беовульфа!
– А-а, короля гаутов! А может, про Лейфа Эриксона? Твой отец любил его больше всех.
– Он убил дракона?
– Он открыл новый мир.
– С драконами?
Бабуля усмехнулась:
– С пернатым змеем, если верить некоторым легендам, но я не слыхала, чтобы они сражались. Итак, Беовульф. Он был сильным человеком. И кстати, твоим предком. Дракона он убил уже в старости. Сперва он прославился победами над чудовищами.
Я молча работала ножом, свежуя и потроша крыс, потом нарезала мясо и отправляла в кастрюлю тушиться. Большинство людей в городе жили на макаронах из водорослей. Настоящее мясо коров или свиней, которых выращивали в пещерах со специальным освещением и регулированием температурно-влажностного режима, было слишком большой редкостью, чтобы есть его каждый день. Так что их заменили крысы.
Мне нравилось, как Бабуля рассказывает истории. Ее голос становился тихим, когда шипели монстры, и громким, когда похвалялись герои. Ее проворные пальцы делали свою работу, пока сама она плела повествование о древнем герое-викинге, который пришел на помощь датчанам в час нужды. О воине, которого любили все. О человеке, который храбро сражался даже против врага, превосходящего его числом и могуществом.
– А когда чудовище сбежало, чтобы умереть, – сказала Бабуля, – герой поднял над головой ужасный трофей – лапу Гренделя. Он отомстил за погибших и доказал свою силу и доблесть.
Снизу донеслось позвякивание. Мать вернулась домой. Но я решила пока проигнорировать это.
– Он оторвал ему лапу голыми руками? – спросила я.
– Он был сильным, – ответила Бабуля, – и настоящим воином. Но его народ сражался руками и мечом. – Она подалась вперед. – А вот тебе в бою придется больше шевелить мозгами. Пилоту истребителя не нужно отрывать кому-то лапы. Ну что, упражнения-то делала?
Я закатила глаза.
– Я все вижу, – сказала Бабуля.
– Нет, не видишь!
– Закрывай глаза.
Я закрыла глаза и запрокинула голову, обратив лицо к далекому потолку пещеры.
– Слушай звезды, – велела Бабуля.
– Я слышу только…
– Слушай звезды. Представь себе, что ты летишь.
Я вздохнула. Я любила Бабулю и ее истории, но эта часть всегда нагоняла на меня тоску. И все-таки я пыталась делать так, как она учила, – сидя с запрокинутой головой, представлять себе, будто взмываешь вверх. Я пыталась добиться, чтобы все остальное вокруг померкло и наверху засияли звезды.
– Я делала это упражнение, – тихо сказала Бабуля, – вместе со своей матерью, в машинном зале «Непокорного». Это был флагманский корабль, линейный крейсер размером больше всей нашей пещеры. Я сидела и слушала гудение машин и еще чего-то далекого. Голос звезд.
Я попыталась представить Бабулю маленькой девочкой, и каким-то образом это помогло. Не открывая глаз, я вдруг почувствовала, будто почти парю. Поднимаюсь ввысь…
– Остальные члены экипажа нас не понимали, – продолжала Бабуля. – Они считали нас чокнутыми, но благодаря нам корабль двигался. Благодаря нам он летел среди звезд. Мама говорила: это потому, что мы способны слышать их.
Всего на мгновение я подумала об этом – и вдруг действительно что-то услышала. Может, это было лишь игрой моего воображения? Далекий чистый звук…