– Бибул.
– Понятно. – Он со вздохом сел. – Что же, этого следовало ожидать. Нельзя оскорбить та-кую блоху, как Бибул, и не нажить себе врага на всю жизнь. Как же он мне не нравился!
– А как же ты ему не нравишься!
– Существуют двадцать квесторов. И мне повезло. По жребию мне досталось место служ-бы вдали от Бибула. Но он на два года старше меня, а это значит, что мы всегда будем служить одновременно, продвигаясь по cursus honorum.
– Значит, ты намерен воспользоваться привилегией, установленной для патрициев Суллой, и выставить свою кандидатуру на курульную должность на два года раньше, чем это дозволено плебеям вроде Бибула, – сказала Аврелия утвердительно.
– Я был бы дураком, не сделав этого, а я не дурак, мама. Если я буду баллотироваться в преторы на тридцать седьмом году жизни, мой стаж пребывания в Сенате к тому времени дос-тигнет шестнадцати лет, не считая срока моего фламината.
– Но все равно ждать еще шесть лет. А тем временем – что?
Он беспокойно шевельнулся.
– Я уже чувствую, как стены Рима давят на меня, хотя я пересек городскую черту всего не-сколько часов назад! Мне лучше жить за границей.
– Предстоит множество судебных процессов. Ты – знаменитый адвокат, наравне с Цицеро-ном и Гортензием. Тебе предложат несколько интересных дел.
– Но в Риме, всегда в Риме! Испания была для меня настоящим открытием, – заговорил Цезарь, подавшись вперед. – Антистий Вет оказался апатичным правителем, который был счастлив перепоручить мне столько работы, сколько я захочу на себя взять, хоть я и был всего-навсего младшим магистратом. Поэтому я вел в провинции судебные процессы и управлял финансами губернатора.
– Последняя обязанность, наверное, была для тебя тягостной, – сухо заметила мать. – День-ги тебя не интересуют.
– Странно, но оказалось, что это интересно, когда это деньги Рима. Я взял несколько уро-ков по бухгалтерскому делу у самого замечательного человека – гадесского банкира, карфагеня-нина по имени Луций Корнелий Бальб-старший. У него есть племянник – они почти ровесники – Бальб-младший, его партнер. Оба очень много сделали для Помпея Магна, когда тот находился в Испании, и теперь, кажется, большая часть Гадеса принадлежит им. Если и найдется такая вещь, которой старший Бальб не знает о банковском деле и других фискальных делах, то она не имеет значения. Само собой разумеется, что общественный кошелек я застал в полном беспорядке. Но благодаря Бальбу-старшему мне удалось все наладить. Мне он понравился, мама. – Цезарь пожал плечами, глядя в сторону. – Фактически он был единственным настоящим другом, которого я там приобрел.
– Дружба – двустороннее движение. Ты знаешь больше людей, чем остальные римские аристократы, вместе взятые. Но ты не подпускаешь к себе ни одного римлянина из своего клас-са. Вот почему те несколько твоих настоящих друзей всегда иностранцы или римляне из низших классов.
Цезарь усмехнулся.
– Чепуха! Я лучше лажу с иностранцами, потому что вырос в твоем многоквартирном до-ме, с детства окруженный евреями, сирийцами, галлами, греками и боги знают кем еще.
– В этом вини меня, – спокойно сказала Аврелия.
Цезарь решил пропустить это замечание мимо ушей.
– Марк Красc – мой друг, а он безусловно римлянин, и такой же знатный, как и я.
– Ты вообще хоть что-нибудь заработал в Испании? – вдруг поинтересовалась мать.
– Немного здесь, немного там – благодаря Бальбу. К сожалению, в провинции на этот раз было мирно. Никаких пограничных стычек с лузитанами. А если бы они и случались, подозре-ваю, что Антистий Вет выступил бы против них лично. Не беспокойся, мама. Мои пиратские деньги в сохранности. У меня хватит средств, чтобы баллотироваться в старшие магистраты.