Он был не просто маленьким, он был миниатюрным, а его очень белое лицо казалось бесцветным. Выступающие скулы, белесые волосы, невидимые бро-ви, пара серебристо-серых глаз. Не столько отталкивающая, сколько пугающая внешность.
Бибул был не один, и сопровождали его не только клиенты. Рядом с ним шагал очень за-метный человек, у которого не было туники под тогой, – молодой Катон, судя по рыжей масти и гигантскому носу. Да, такая дружба вполне объяснима. Бибул женат на Домиции, двоюродной сестре зятя Катона, Луция Домиция Агенобарба. Странно, как все неприятные люди держатся вместе, даже в браке. А так как Бибул был одним из boni, нет сомнения, что и полуголый Катон принадлежит к этой партии.
– Гуляешь в поисках маленькой тени, Бибул? – ласково спросил Цезарь, когда они встрети-лись, и перевел взгляд со своего старого врага на его рослого компаньона, который действитель-но отбрасывал тень на Бибула.
– Подожди, Катон всех нас поставит в тень, – холодно ответил Бибул.
– В этом отношении ему очень поможет нос, – сказал Цезарь.
Катон нежно погладил свой выдающийся нос, совсем не обидевшись, но и не повеселев. Он был обделен чувством юмора.
– Меня никто ни с кем не спутает, – сказал он.
– Это правда, – согласился Цезарь, глядя на Бибула. – Планируешь выдвинуться на какую-нибудь должность?
– Только не я!
– А ты, Марк Катон?
– В военные трибуны, – коротко ответил Катон.
– Хорошо сделаешь. Я слышал, ты завоевал много наград, служа солдатом в армии Попли-колы против Спартака.
– Это правда! – прервал его Бибул. – Не все в армии Попликолы были трусами.
Красивые брови Цезаря взметнулись вверх.
– Я этого не говорил.
– А тебе и не требуется что-то говорить. Ты был на стороне Красса в той кампании.
– У меня не было выбора. И у Катона не будет, когда он станет военным трибуном. Воен-ные магистраты идут туда, куда направляет их Ромул.
На этом разговор и закончился. К Цезарю почти тотчас приблизилась еще одна пара. По крайней мере, эти люди были ему намного приятнее: Аппий Клавдий Пульхр и Марк Туллий Цицерон.
– Я вижу, ты опять голый, Катон? – весело воскликнул Цицерон.
Бибул не выдержал и ушел вместе с Катоном.
– Удивительно, – заговорил Цезарь, глядя вслед удалявшемуся Катону, – почему без туни-ки?
– Он утверждает, это входит в mos maiorum, и пытается убедить всех нас вернуться к ста-рым порядкам, – пояснил Аппий Клавдий, типичный представитель своей семьи – смуглый, среднего роста, приятной наружности. Он похлопал Цицерона по животу и усмехнулся: – Это хорошо для таких людей, как он и Цезарь, но не думаю, что демонстрация твоей шкуры произве-дет впечатление на присяжных!
– Чистая показуха, – проворчал Цицерон. – С возрастом пройдет.
Черные, необыкновенно умные глаза весело посмотрели на Цезаря.
– А я помню времена, когда твои портняжные изыски огорчали некоторых «хороших лю-дей», Цезарь. Пурпурная кайма на длинных рукавах… помнишь?
Цезарь засмеялся.
– Мне было скучно. В то время мне хотелось позлить Катула.
– И это действительно его раздражало! Как лидер boni, Катул воображал себя хранителем обычаев и традиций Рима.
– Кстати, о Катуле. Когда он планирует закончить строительство храма Юпитера Наилуч-шего Величайшего? Я не вижу никакого прогресса.
– Храм был освящен год назад, – отозвался Цицерон. – А когда можно будет им пользо-ваться, неизвестно. Сулла поставил беднягу в такие жесткие финансовые условия, ты же знаешь. Большую часть средств ему приходится выуживать из собственного кошелька.
– Он может себе это позволить. Он так уютно сидел в Риме, делая деньги на Цинне и Кар-боне, пока Сулла был в изгнании! И Сулла отомстил – поручил Катулу вновь отстроить храм.