Разумеется, он знал, что наука выражает сомнения относительно эффективности лечения живыми клетками эмбриона ягненка, тем не менее, пройдя курс, он ощущал себя помолодевшим и бодрым.
На этот раз он почувствовал такой эффект с самого начала пребывания в Эшенгуте. Но дело было не столько в самой терапии, сколько в полученном накануне известии, коего приветствие Отта как раз и касалось. Засунув в конверт сигару и визитную карточку, Отт поручил Игорю доставить послание по назначению.
Бланк только успел сесть за рабочий стол, как в двери показалась голова второго компаньона, доктора Гайгера, который сообщил последнюю новость:
— Флури застрелился.
— Флури из «Элеганцы»?
— Бывшей «Элеганцы», бывшей «Шарад». Бывшей.
— Причина установлена?
— Знать не знают, но догадываются. «Русский поход». В деле всплыли тридцать миллионов. А начиная с двадцати он нес персональную ответственность. Условие в договоре о слиянии. Тебе это что-нибудь говорит?
— Черт. Я не предполагал…
— Мне кажется, я тебе намекал на подобный исход. — Гайгер пожал плечами и вышел.
Бланк попытался прогнать от себя образ пожилого, покорившегося судьбе человека в серо-коричневом костюме-тройке, и как тот садился в такси после переговоров в «Лесной тишине», на которых его вынудили подписать дополнительное условие к договору.
Он занялся стопкой бумаг, скопившихся за два последних дня.
Петра Декарли принесла ему конверт. Его передал курьер. Внутри пакета Бланк обнаружил сигару «Ромео и Джульетта» и визитную карточку Пиуса Отта.
Всю журналистскую братию Бланк разделял на кроссовочников и галстучников. Педро Мюллер принадлежал к обеим категориям. Он носил галстук и кроссовки, оставляя другим право решать, чему он отдавал предпочтение. Точно так же он и писал.
Они встречались в кафе, где в это время — одиннадцать утра — почти не было посетителей, кроме парочки пожилых женщин со своими раскормленными собаками. Мюллер заставил Бланка прождать лишних десять минут и даже не счел нужным извиниться за опоздание. То был знак, что он чувствовал себя вполне уверенно.
— Сам факт того, что Хювайлер подключил к этому делу вас, я воспринимаю как подтверждение моей версии, — начал он.
Бланк затеял эту встречу с намерением проверить и пронаблюдать свое состояние. Он хотел поработать над согласованием во времени, сделать попытку заставить совесть подключаться чуть раньше.
Официантка принесла Мюллеру капучино, который здесь подавали со взбитыми сливками и тертым шоколадом. Бланк выгадал паузу.
Когда они снова остались одни, Мюллер сделал глоток. На верхней губе у него осталась тонкая полоска шоколада.
— В следующем номере мы даем материал о предыстории слияния.
— Вы этого не сделаете, — сказал Бланк утвердительно.
— Как вы сможете нам помешать?
— Сверну вам шею.
Улыбка с лица Мюллера мгновенно улетучилась. Он что-то пометил у себя в блокноте.
— Чем именно?
— Вот этими руками.
Бланк схватил Мюллера за тонкую шею, крепко сжал и тихо-тихо произнес:
— Если вы осмелитесь опубликовать хотя бы строчку из этих несвязных слухов, я сверну вам немытую шею, вы, противный, мелкий, вонючий кусок дерьма.
Из-под соседнего стола затявкала почти голая такса.
— Тихо, Лола, люди дурачатся, — успокоила собаку пожилая хозяйка.
Бланк улыбнулся и разжал руки. Потом взял салфетку и стер журналисту шоколадные усы с верхней губы.
Пожилая дама засмеялась. Такса прекратила лаять. Педро Мюллер мысленно благодарил собаку за то, что она спасла ему жизнь.