Сознание как будто разделилось. Что будешь делать, Артём? Ведь это то самое, к чему так готовился. И вот случилось, радуйся: теперь всем, кто над тобой смеялся, можно расхохотаться в лицо, говорила одна часть Артёма, умная, рациональная. Что-то не хочется, отвечала другая его часть. И снова зудил первый: чего же ты сидишь? Почему еще не собран, зачем Светка разбирается на кухне? По плану при ядерном ударе вы уже должны были покинуть город и быть на полпути к убежищу. Да с чего ты решил, что это ядерная война? Второй: это же химкомбинат рванул. Или нефтепереработка. Или оба разом. Кто-нибудь видел гриб? Или пожары? От светового излучения должен был лес загореться, и где? Первый: а то, что куски кирпичной кладки с крыш посрывало у нас, в восьми километрах от центра, и вся электроника вырубилась – это тебе ни о чем не говорит? Или тебе надо, чтоб по трансляции президент выступил? Второй: так проводную систему оповещения сняли еще лет пять назад. Если прав тот дед и сначала был разлив чего-то взрывоопасного, а потом испарение и перемешивание с воздухом, то это гигантский объемный взрыв, представляешь силу? ТЭЦ стояла рядом с химиками, вот и нет электричества. Небось, и все подстанции накрылись.
А если все-таки оно? И что тогда? Вот приедут военные: «выходи строиться на эвакуацию, с собой маленький узелок личных вещей» – что делать будешь? «Дяденьки, отпустите меня, у меня есть свой бункер»? Ага, и получишь: «сообщите координаты, спасибо за проявленную сознательность, он очень пригодится… а теперь – марш в автобус, и не отсвечивай». Эх, опять отвечало альтер эго, если эвакуация начнется, то все вопросы отпадут. Вот тогда и ломанемся со Светкой, не думаю, что вокруг района будет кольцо непроходимое. Это же эвакуация, а не отлов преступников.
А какие вопросы у тебя еще остались? Ждешь, пока дозу хапнешь побольше? Или тебе нужно, чтоб Влад дал распоряжение? Влада нет, и Веры нет. Они жили как раз там. Ну, там, в общем, где сейчас филиал ада.
Да, черт побери! Да! Если бы сейчас открылась дверь, вошел Влад и сказал: «Собирайся, боец, наше время пришло», Артём, ни секунды не колеблясь, схватил бы рюкзак… Кстати, где он? Поискал глазами, мысленно выругался. Рюкзаки, его и Светкин, лежали в углу комнаты, конечно же, полупустые. Особенно его, после крайнего (или теперь все же последнего?) тренировочного выхода в лес. КЛМН (кружка, ложка, миска, нож) в мойке, пришлось использовать, поскольку остальная посуда побилась. Оба спальника они подстелили себе на пол вместо матраса, до сих пор торчащего в окне. Пенки вместе с самонадувайками там же. Вся электроника: навигатор, рации, фонари – все на зарядке, в оружейном сейфе. Впрочем, какая на фиг зарядка? Электричества же нет. Ходовая одежда частью в стирке, частью по шкафам. Собирались же на море, а не в лес. Короче, рюкзаки надо собирать заново.
* * *
Светка неслышной тенью опустилась рядом; смешно морщась, попыталась сдуть челку, лезущую в глаза. Не получилось. Он аккуратно убрал, провел рукой по волосам, привлек, поцеловал.
– Не прижимайся, я вся пыльная, – уперевшись кулачками ему в грудь, отстранилась, – у нас там просто армагеддон какой-то, вся посуда вдребезги. Кстати, так ты расскажешь, что у нас тут случилось?
Она нахмурилась, посмотрела искоса, толкнула плечом:
– Только не вздумай говорить, что случилась эта ваша ядерная война и на нас со всех сторон лезут мутанты.
– Да, – хрипло выдавил Артём, кивая.
– Что «да», милый? Мутанты?
Он прочистил горло, собрался с силами. Господи! Ну почему в книгах и фильмах все всегда всё понимают по лицу? Почему не в жизни?! Тогда бы не пришлось сейчас из себя выдавливать правду. Потом взял супругу за плечи и, глядя в глаза, проговорил, как в прорубь прыгнул:
– Я на самом деле точно не знаю, что произошло. Был большой взрыв. Сейчас весь город горит. Похоже, уцелел только наш район, огонь через ручей не перекинулся.
– Как горит? – все еще продолжая улыбаться, спросила недоверчиво.
Ее лицо на глазах преображалось. Погас веселый блеск в глазах. Растянутые губы съеживались, стирая улыбку. На смену приходила растерянность.
– Это шутка такая?
Он отрицательно помотал головой.
– Подожди. Что ты такое говоришь? А как же…
Замолчала, не найдя в себе сил выговорить. Тогда сказал он:
– Родители?
Ее большие серые глаза стали наполняться влагой, и вот уже первая капля прокатилась по щеке, пробивая себе блестящую дорожку. Губы, минуту назад улыбавшиеся, задрожали.
Он опять покачал головой:
– Прости родная, но…
Мягкая ладошка накрыла его рот, затыкая, не давая вырваться наружу словам.
– Не говори, нет. С ними все хорошо, я знаю. Я бы почувствовала.
Она отвернулась, съеживаясь, сжимая руки между коленями. Потом снова взглянула на мужа невидящим, обращенным внутрь себя взглядом.
– Н-нет, это не может быть правдой.
У Артёма сильно сжалось сердце. Да лучше бы она заставляла его что-то сделать, ругала, обвиняла в недостатке мужества.
Он обнял жену, крепко прижимая к себе, зачем-то принялся говорить какую-то глупость: дескать, да, родная, еще ничего не известно, они высоко и огонь до них не дотянулся. И вообще, современные дома полностью бетонные, гореть в них нечему, и чуть позже он обязательно сходит и выручит ее родителей.
А перед мысленным взором стоял обожженный Славун, полыхающие дома за ним и ощущаемый спиной поток воздуха, дующий в направлении пожара. Читал о таком – огненный шторм, когда большой пожар начинает работать по принципу печи: нагретый воздух над пожаром улетает вверх, а на его место со стороны подтягивается свежий, раздувая огонь еще больше. Температура в центре города сейчас такая, что надежды никакой.
Сколько они бы так просидели, неизвестно. Но в дверь сначала энергично постучали, а потом она и вовсе открылась.
– Хозяева!
Светка отстранилась, начала вставать. Из-за дверного косяка в комнату заглянула Мишкина голова. Он был взъерошен, с оставшимися следами сажи.
– Проходи, – Артём махнул рукой, – только у нас тут вот. И показал на обломки шкафа, разбросанные вещи.
– Да не парься, у всех так же.
Сосед появился полностью. Взглянул на Светку, потом внимательно на Артёма, потом опять на Светку.
– Слушай, Тёмыч, мы тут за водой собрались, составишь компанию?
Мелькнула мысль, что вода пока есть, да и свободной тары после слива бензина с машины в доме не осталось. Но он ухватился за малодушную возможность сбежать из дома, отвертеться от дальнейших объяснений. Или, по крайней мере, отложить их на какое-то время.
– Ага, сейчас. Свет, нам же нужна техническая вода?
– Какая?
– Ну там умыться, посуду помыть? Чтоб питьевую не тратить.
– Конечно, родной, – немного вымученно улыбнулась жена. – Ты же как раз собирался отмыться. Возьми тогда с собой гель и полотенце.
Уже выйдя из квартиры, толкнул соседа в бок, заговорщическим тоном спросил:
– Слушай, Мишань, у тебя свободная тара есть? У меня просто вся заполнена.
– Найду что-нибудь.
Перед дверью своей квартиры Миха вдруг слегка сконфузился:
– Только ты не мог бы подождать здесь? Я, понимаешь, не один…
– Когда же ты успел?!
– Да еще вчера, до всего этого. Подцепил в «Трех пескарях».
Артём понимающе усмехнулся – Мишаня был тем еще ходоком. Буквально через пару месяцев знакомства Артём перестал даже пытаться запомнить внешность и имена девиц, которых видел в компании соседа. На вопрос «когда же ты остепенишься?» Миха обычно отвечал, что как только встретит ту единственную, а сейчас он в поиске, как говорится, «методом простого перебора вариантов». Вначале Артём немного напрягался из-за Светки. Но к чести соседа, тот, видимо, что-то почувствовал и как-то заявил, что он – не козел, а жены и подруги его друзей – святое. Светка, со своей стороны, эту особенность их знакомого восприняла спокойно, сказав, что девицы, выходящие по утрам из квартиры под ними, взрослые, дееспособные и на обманутых наивных дурочек не похожи. Так что эта сторона чужой жизни ее не касается.