ГЛАВА I
Что происходило в Риме после смерти императора Тиберия Цезаря
Нескончаемые людские потоки текли по улицам, ведущим к Форуму,к храму Кастора и Поллукса.
Тысячи взволнованных голосов сливались в один невнятный гул, в котором тонули отдель-ные слова и фразы, вопросы и ответы.
Тысячи лиц объединяло выражение тревоги и ожидания, смешанного с недоверием к проис-ходящему.
Форум был уже переполнен людьми, в основном мужчинами, хотя не было недостатка и в женщинах и детях. Почти все суетились, отчаянно жестикулировали и толкались. Кто-то старался протиснуться к курии Юлия,кто-то пробирался к базиликеЦезаря Диктатора.
А горожане все прибывали, напирая друг на друга со стороны улиц Сакра, Нова, Сарино и других входов на площадь. И с каждым новым приливом этой толпы, неспокойной, как бурлящая весенняя река с ее готовностью выйти из привычного русла, нарастало напряжение собравшихся перед храмом Кастора и Поллукса.
Где двигаться уже не могли, там пробовали заводить разговор:
– Это правда?
– Возможно ли?
– Тиберий умер?
– Тиберий мертв?
– А может быть, это одно из тех мошенничеств, к которым он столько раз прибегал? – на-хмурившись, воскликнул старый центурион,судя по знаку – из германских когорт,сухощавый человек лет шестидесяти, с бронзовым, выжженным солнечными лучами лицом.
Глухой рокот прокатился по толпе:
– Кто это?
– Сумасшедший!
– Возмутительно!
– Клеветник!
– Республиканец!
– Доносчик! – взвизгнул толстый параситв белой тунике, вернее, когда-то белой, до непри-стойности замусоленной и запачканной, в винных подтеках.
– Эй, ты! – гаркнул в ответ центурион. – Думаешь, если нас разделяет эта толпа евнухов и андрогинов,то я не справлюсь с тобой? Клянусь, следующее слово застрянет у тебя в глотке! Я, римлянин из трибыЭмилия, девятнадцать лет воевал под началом божественного Августа,да еще двадцать три – под руководством его преемников. И я говорю – великий Октавиан не доверял Тиберию Цезарю! Уж он-то не позволил бы гнусному тирану управлять нами в течение двадцати трех лет! О, если бы это лицемерное чудовище обнаружило свое коварство раньше, чем умер Август, – никогда не видеть бы ему империи!
Новый взрыв негодования толпы был ответом на слова центуриона. Парасит же побледнел и, начисто потеряв весь свой напор, воздержался от дальнейшей перебранки.
– Говорю вам, не верьте слухам о смерти Тиберия. Вот уже семь лет, как он твердит о своих недугах. Сколько раз он на них ссылался, избегая встречи с римлянами! Вся его жизнь была фар-сом. Для других же она до сих пор оборачивалась самой кровавой из трагедий. Может быть и те-перь он сам распустил домыслы о своей смерти, чтобы узнать истинные настроения патрициев и плебеев, а потом отдать их в руки палачей!
– Если ты говоришь, что не уверен в смерти Тиберия, то ты поступаешь как неблагоразум-ный наглец, хотя слова твои кажутся гордыми и свободными, – заметил сенатор,окруженный толпой плебеев.
– А что мне грозит? – сверкнув глазами, ответил центурион. – Потерять восемь или десять лет мучений, которые сулит старость? Плохое будущее суждено тому, у кого нет ни жены, ни де-тей, а есть только незаживающие раны, полученные в сраженьях и еще вера в достоинство рим-лян!
– Да кто этот самолюбивый хвастун? – наконец отважился крикнуть парасит, который к это-му времени отошел подальше от чересчур решительного старика.
– Пусть назовет свое имя тот, кто оскорбляет величие императора!
– Пусть назовет!
– Кто он? Пусть назовет свое имя!
И толпа взревела в один голос:
– Пусть назовет свое имя!
– Эй! Подлые рабы! Думаете, все так же трусливы, как вы? Я Корнелий Сабин, плебей из трибы Эмилия, центурион, недавно уволенный из десятого легиона.