— Ну же! Если я умерла, а ты меня видишь, — как по-твоему, к чему бы это?
Пришел черед Элнер обижаться.
— Откуда мне знать? Я с лестницы свалилась и туго соображаю, мне сейчас привиделась Джинджер Роджерс… а теперь ты говоришь, что умерла, а я тебя вижу как живую. Мне, похоже, совсем отшибло мозги — ничего не могу понять.
— Думай, Элнер, — велела Ида. — Я… И Джинджер Роджерс…
Элнер собралась с мыслями. Джинджер Роджерс давным-давно умерла, и Ида тоже; мало того, каждое Идино слово слышно без слухового аппарата! Что-то не так… И тут Элнер осенило:
— Неужто и я умерла?
— В точку!
— Я мертвая?
— Мертвее не бывает, дорогуша.
— Кошмар!.. Меня похоронили?
— Нет еще, ты всего пару минут как умерла.
— Боже мой! Неужели правда?
— Да. Между прочим, ты чуть-чуть разминулась с Эрнестом Кунитцем,[2] он вчера сюда попал.
— Эрнест Кунитц? Тот, что играл на тубе в программе Соседки Дороти?
— Он самый.
Голова у Элнер пошла кругом.
— Мне бы присесть и подумать хорошенько. — Элнер опустилась в красное кожаное кресло у двери.
Ида внезапно всполошилась:
— Ты очень расстроена, дорогая?
Глянув на сестру, Элнер покачала головой:
— Скорее удивлена.
— Как и все мы. Знаешь, что смерти не миновать, да только не веришь, что и сам умрешь.
— Я-то не сомневалась, что умру, — сказала Элнер. — Просто не думала, что так неожиданно. Хорошо, если духовку и кофейник успела выключить.
— Всем нам есть о чем жалеть, так? — многозначительно заметила Ида.
Через минуту, придя в себя и смирившись с непоправимым, Элнер подняла глаза на сестру.
— Бедняжка Норма: сначала ты, теперь я.
Ида кивнула:
— «День у каждого бывает, когда дождь не затихает»,[3] как говорится.
— Верно… Надеюсь, моя смерть ее не сломит. Я ведь уже старая — значит, не такая уж это неожиданность, да?
— Совсем не то что моя смерть, всего в пятьдесят девять. Как гром среди ясного неба. Я ведь была в отличной форме, не сочти за хвастовство.
Элнер снова вздохнула:
— Лишь бы с Сонни все было хорошо. Правда, Мэкки обещал о нем позаботиться, а коты вряд ли скучают по хозяевам, им главное кормежка. — Элнер опустила глаза и продолжала: — Знаешь, Ида, странное дело: я ни капельки не чувствую, что умерла, а ты?
— Тоже. Я совсем не того ожидала. Только что была жива — и умерла, а разницы никакой. Роды и те куда больнее, уж ты мне поверь.
— Да, мне было ничуточки не больно. Честно говоря, я давно себя так хорошо не чувствовала. Правое колено раньше ныло, хотя я Норме ни слова не говорила, чобы не потащила на операцию, а сейчас ни капельки не болит. — Элнер пошевелила ногой. — Ну и что теперь? Я со всеми увижусь?
— Точно не знаю, меня всего лишь попросили тебя встретить и проводить сюда.
— Спасибо тебе большое, Ида. Когда видишь родное лицо, уже не так страшно, правда?
— Да, — согласилась Ида. — Ни за что не угадаешь, кто меня здесь встретил, когда я умерла.
— Кто?
— Миссис Герберт Чокли.
— Кто это?
— Бывший президент Женского Клуба Америки. — А-а… наверное, тебя это порадовало.
Ида встала, открыла верхний ящик стола и принялась в нем рыться, не переставая говорить:
— Кстати, меня так срочно вызвали — что же с тобой случилось, сердечный приступ?
Элнер подумала.
— Не знаю точно, то ли осы до смерти закусали, то ли упала с дерева и разбилась. Я-то надеялась умереть в своей постели, да, видно, не судьба.