Делал как для себя
Рассказ
Прежде чем найти вход, я долго шёл вдоль монументальной стены.
Зачем такая основательность: чтобы никто не проник снаружи или внутри томятся узники, требующие надёжной ограды?
Как бы то ни было, рак у нас в почёте.
Прошёл внутрь, сообщил имя врача, к которому записан.
Точнее, к которой.
Отправил личное сообщение: «Я тут».
Получил ответ: «Сейчас спущусь».
Зашёл в аптеку, глазею.
Повсюду лекарства, лекарства, одни чёртовы лекарства и ни одного презерватива.
Бахилы есть, фальшивые сиськи есть, причём поштучно, а резинок нет.
Заглянул в соседнюю лавку, с париками.
Стою, чешу лысину.
– Можно примерить?
– Это женские.
– Мне всегда хотелось экстравагантную причёску, может, это последний шанс, неужели вы мне откажете?
Я сам удивился тому, как мой рот сменил интонации. Мой рот самостоятельно намекнул продавщице, что лысина у меня типа не просто так и я типа не посторонний зевака.
Продавщица окинула меня взглядом гробовщика, делающего примерку. Я сделал жалобные глаза и втянул щёки.
– Мужчина, – сказала продавщица голосом, которым обращаются к распоясавшимся тридцативосьмилетним шалопаям. – Мужчина, чего вы дурью маетесь, вам же не надо.
– Откуда вы знаете, что мне не надо?!
– Видно.
– Без парика холодно, – пожаловался я.
– Купите шапку, дешевле выйдет.
После неудачи с шевелюрой я отправился в конфетный магазинчик.
По пути обогнал старика с катетером, болтающимся у пояса словно прозрачная фляжка с фантой.
* * *
В магазинчике конфеты.
Самые немыслимые коробки и коробочки. Будущие презенты для персонала любого калибра, от нянечки до главврача.
У нас докторам дарят столько конфет, что съесть их невозможно. Не удивлюсь, если местные сотрудники содержат магазинчик вскладчину – просто сдают подаренное обратно. Таким образом каждая коробка может быть продана бесчисленное множество раз, пока не истечёт срок годности.
Я решил отдать дань традиции, примерился к австрийскому шоколаду, к швейцарскому. В итоге взял куличики с посыпкой из какао.
А вот и доктор.
* * *
Идём длинными коридорами, белый халат ей к лицу.
И к лицу, и к талии, и к ногам.
В лифте я крепко беру её за волосы – не парик.
* * *
В кабинете располагаются двое: моя и коллега. У коллеги на лице синяки от косметических уколов. Выразительно посмотрев на меня, коллега вышла.
– Раздевайся, ложись.
Я разделся и лёг.
Она намазала мой живот слизью и принялась водить по нему фаллоимитатором, присоединённым к аппарату ультразвуковой диагностики.
Разумеется, это не фаллоимитатор, просто у меня болезненное воображение.
– Какая красивая печень.
Она смотрела на экран, а я – на неё.
– В смысле, красивая?
– Такая плотная.
Дверь в кабинет распахнута, из коридора доносятся разговоры ожидающих своей очереди пациентов, кушетка, на которой я лежу, скрыта ширмой.
– На ультразвуке узнаёшь о людях всё, – она размазывает по мне слизь.
– Что именно узнаёшь?
– Ты сыт или голоден, хочешь в туалет или не хочешь.
– Расскажи про меня.
– Ты сыт.
– Но я ничего не ел, как ты и велела.
– Совсем ничего? Чай не пил?
– Не пил.
– Совсем?
– Совсем.
– Совсем-совсем?
– Чай не пил, но…
– Что «но»?
– Кофе пил.
– И всё?
– Всё.
– Один пустой кофе?
– Да, один пустой кофе. Со сливками.
– Так.
– Что «так»? Разве кофе со сливками – это еда?
– Кофе со сливками не еда, а вот бутербродик…
– Что бутербродик?
– Бутербродик ты случайно не ел, чисто символически? – Она надавила мне на живот.
– Бутербродик?
– Да, бутербродик.
– Разве что совсем маленький.
– Один?
– Три.
– А тортик?
– Эклер, – признался я чуть ли не со слезами. – Ванильный.
– Поздравляю, у тебя всё в пределах нормы, хоть ты и не натощак. – Она протянула мне салфетку.
– Вытри ты, – сказал я.
Она с нажимом протёрла мой живот, а я подумал, что приятно ощущать силу собственных мышц, противостоящих её ладони.
Она подошла к окну, высунулась, сорвала с ветки сливу, помыла заодно с руками и протянула мне.
– Каждый год урожай. Тут везде аппараты облучения. Умеренная радиация растениям тоже полезна.
Я свесил ноги с кушетки и стал есть сливу.
Она оказалась сочной и сладкой, как будто с рынка.
– Извини, я не купил резинки, – сказал я. – В последний момент спохватился, а они у вас не продаются.
– Плохой мальчик. – Она взяла меня за ухо, я коснулся губами её руки. – Сама удивляюсь, почему они здесь не продаются. Видимо, считается, что смертельно больные думают только о лекарствах и совсем не думают о вечном.
Я всегда приношу ей презервативы. Иногда она со своим ультразвуковым фаллоимитатором должна проникать внутрь пациентов. Без резинки не обойтись. А больница не обеспечивает, приходится за свой счёт покупать.
* * *
На прощание, глядя на её декольте, я сказал, что грудь получилась очень хорошо.
– Нравится? – оживилась она.
– Хочется там жить, – ответил я и склонился, чтобы поцеловать внушительные выпуклости в вырезе халата.
– Знакомый хирург делал. Как для себя.
Мы оба рассмеялись этой двусмысленности.
– Ладно, иди, а то увидят. Напишу после суток.
Она написала раньше.
Очень вкусные конфеты.
Вкусные… значит, обратно в лавку не перепродала.
Михаил Куимов
Михаил Куимов родился в 1993 году в Соликамске. Выпускник геологического факультета Пермского государственного университета. До 2018 года работал в калийной шахте, затем на золотых приисках Колымы. Лауреат нескольких краевых литературных конкурсов, публиковался в журналах «Урал» и «Вещь», сборнике «Шепчутся и кричат», «Антологии современной уральской поэзии» (том 4), соавтор поэтического сборника «Шанс для неизданных» (2017), автор книги стихотворений «Хребет» (2019).
Снег уже не растает до мая
* * *
Цивилизация
Олеся
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
Мальдяк
* * *
* * *
Андрей Рубанов, Василий Авченко
От редакции. Перед вами – фрагмент романа Андрея Рубанова (Москва) и Василия Авченко (Владивосток), который выходит в издательстве «Молодая гвардия».
Андрей Рубанов впервые попал в Приморье год назад, вдохновился этой территорией и живущими на ней людьми и решил написать книгу, действие которой происходило бы во Владивостоке. В соавторы он пригласил Василия Авченко, отвечавшего за все местные детали.
В издательской аннотации говорится: «Штормовое предупреждение» носит подзаголовок «Роман больших расстояний». Санкт-Петербург и Владивосток разделяют 6538 километров по прямой. У неё – Балтика, каналы, Эрмитаж, ночные клубы. У него – праворульные машины, мосты, остров Русский и местная рок-музыка. К чему приведёт случайная встреча двух людей на краю земли? Есть ли шанс у их отношений? И какие опасности таит Японское море?
В центре книги – любовь Вари из Петербурга и Виктора из Владивостока, проблемы «отцов и детей», личного выбора, ответственности. Полноправный герой книги – сам Владивосток, а также его окрестности, где тоже происходит действие: город Большой Камень, остров
Путятина и морские волны. Авторы не исключают, что произведение, специально писавшееся как киноповесть, будет экранизировано.
Штормовое предупреждение
Фрагмент романа
В семь часов вечера выезжаю из Большого Камня. В мае у нас беспроглядные туманы; фары не помогают. А сегодня ещё мелкий дождь. Плюс восемь. И с моря задувает неслабо, баллов, наверное, на пять.
Скоро начнёт темнеть; жму на педаль, борзо обгоняю грузовик: а чего он тошнит?
Может, успею до темноты обогнуть залив и дотянуть до Артёма. Там и дорога получше, и фонари есть.
А от Артёма до города машина сама доедет, как та старая лошадь.
У меня шесть фар: две родные, две противотуманные и ещё две дополнительные – сам ставил.
Шесть фар – вроде понты, но в туман могут и жизнь сберечь.
Или повернуть её, жизнь, в другую сторону.
Так у меня и получилось.
У выезда из Камня на находкинскую трассу – пост автоинспекции, защищенный двумя бетонированными пулемётными гнёздами. Пост давно закрыт-заколочен – но выглядит всё равно сурово.