Все утро мы ходим вокруг да около, не приступая к тому, чего я так боюсь.
– Готова? – спрашивает, наконец, Астрид после перерыва. Я не могу больше избегать этого. Поднимаюсь на лестницу, к площадке, Грета идет за мной, становится рядом.
– Ты должна отпустить перекладину, когда будешь в самой высокой точке, – кричит Астрид с другой платформы. – А затем, всего через секунду, я поймаю тебя, когда ты будешь снижаться. – Все это мне понятно, но я прыгаю и точно так же, как и раньше, не могу отпустить перекладину.
– Все бесполезно, – говорю я вслух. Раскачиваясь, я успеваю ухватить взглядом горизонт, который виден из одного из огромных окон тренировочного зала. Там, за холмами, дорога из Германии, путь к безопасности и свободе. Вот бы мы с Тео могли просто раскачаться и улететь отсюда. В голове вдруг возникает мысль: поехать с цирком во Францию. Подальше от Германии, там мы с Тео сможем сбежать куда-нибудь, где будет безопасно. Но этого никогда не случится, если я не научусь отпускать перекладину.
– Ты уже все, да? – спрашивает Астрид, когда я возвращаюсь обратно на платформу. Она старается, чтобы ее голос звучал ровно, как будто я ее уже настолько разочаровала, что это нельзя сделать снова. Но я слышу этот слабый оттенок грусти где-то в глубине ее голоса. Выходит, в глубине души она отчасти думает, что я могу справиться – что делает мой провал еще ужаснее.
Я смотрю в окно еще раз, моя мечта о побеге с Тео как будто удаляется от меня. Цирк – это наш билет из Германии – или станет им, если я справлюсь.
– Нет! – выпаливаю я. – Я хочу попробовать еще раз.
Астрид пожимает плечами, как будто она уже потеряла на меня надежду.
– Как знаешь.
Когда я прыгаю, Астрид тоже срывается с другой платформы и качается на ногах.
– Оп! – зовет она. В первый раз я не отпускаю.
Во второй раз Астрид раскачивается выше, приближаясь ближе мо мне.
– Сделай же это! – приказывает она. Я вспоминаю вчерашний разговор Астрид с герром Нойхоффом и понимаю, что время подходит к концу.
Сейчас или никогда. Все зависит от этого.
Я долго смотрю в глаза Астрид, и в этот момент я доверяю ей полностью.
– Сейчас! – командует она.
Я отпускаю перекладину. Закрыв глаза, я мчусь в пространстве. Забывая все, чему научила меня Астрид, я развожу руки и ноги в разные стороны, от чего начинаю падать быстрее. Падаю к ней навстречу, но я слишком низко. Она не успевает поймать меня, и я камнем падаю вниз. Теперь ничто не разделяет меня с землей, которая становится все ближе во время падения. В этот миг я вижу Тео и переживаю, кто же позаботится о нем, когда меня не станет. Я раскрываю рот, но руки Астрид сцепляются вокруг моих лодыжек раньше, чем я успеваю закричать. Она меня поймала.
Но это еще не конец. Вишу головой вниз, беспомощно, как ягненок на заклание.
– Поднимайся, – велит она, можно подумать, это просто. – Я не смогу помочь тебе. Ты должна сделать это сама. – Я использую всю свою силу, чтобы подтянуться, борясь с силой притяжения, выполняю номер по самому впечатляющему поднятию корпуса в мире, и, наконец, хватаюсь за нее.
– Хорошо, теперь, когда я скажу «сейчас», я отправлю тебя обратно с полуповоротом, чтобы ты была лицом к грифу, – объясняет она.
Я леденею. Она ведь это не всерьез? Предлагать мне снова пролететь по воздуху к перекладине, которая находится так далеко, да еще и так быстро?
– Я не смогу.
– Ты должна. Сейчас!
Она швыряет меня в воздух, и перекладина встречается с моими пальцами. Крепко схватившись за нее, я понимаю, что теперь мне почти ничего не надо делать – она может направить меня так точно, как марионетку. Но мне все равно жутко.
Я добираюсь до платформы, ноги у меня трясутся, Герда помогает мне обрести равновесие перед тем, как надо будет спуститься с лестницы. Астрид, которая уже спустилась со своей стороны, ждет, пока Герда уйдет, а потом поднимается ко мне.
– Это было опасно, – говорю я, когда она подходит ближе. Я ожидаю, что она похвалит меня за то, что у меня, наконец, получилось.
Но она смотрит на меня пристально, и я подозреваю, что она злится на меня и накажет за паникерство.
– Твой брат, – говорит она. Гнев, который она скрывала раньше, кипит в ее глазах, неожиданно оказавшись на свободе.
Она застигла меня врасплох, неожиданно заговорив об этом.
– Я не понимаю…
Она не обсуждала со мной Тео с того самого первого дня, когда мы тренировались. Почему она спрашивает теперь?
– Дело в том, что я тебе не верю.
Она говорит сквозь зубы, ее ярость очевидна.
– Я думаю, ты лжешь. Тео не твой брат.
– Конечно же, он мой брат, – запинаюсь я. Почему у нее вдруг появились подозрения?
– Он на тебя совсем не похож. Мы дали тебе место здесь, а ты воспользовалась нами в своих интересах и лгала нам.
– Это не так, – протестую я.
Она продолжает, я ее не убедила.
– Я думаю, что у тебя были какие-то неприятности. Он твой незаконнорожденный сын.
Я отшатнулась от нее, не столько от хлестких слов, сколько от того, как близко она попала.
– Но ты же сама только что сказала, что он на меня совсем не похож.
– Значит, он похож на отца, – настаивает она.
– Тео не мой ребенок.
Я произношу каждое слово медленно и решительно. Как это тяжело – отрекаться от него, хотя это правда.
Она упирает руки в бедра.
– Как мне с тобой работать, если я не могу тебе доверять? – Она не ждет моего ответа. – Он не может быть твоим братом.
И тут она грубо сталкивает меня с платформы.
Я падаю, и в воздухе нет ни точки опоры, ни перекладины, за которую можно было бы ухватиться. Я открываю рот, чтобы закричать, но в легких не находится воздуха для крика. Это похоже на сон, в котором летаешь, с той лишь разницей, что мой полет направлен строго вниз. Теперь ни трапеция, ни тренировки не помогут мне. Я жду удара, боли и темноты, которые неизбежно последуют за ним. Сетка явно не рассчитана на то, чтобы удержать человека, летящего с такой скоростью.
Я приземляюсь на сетку, она трясется на расстоянии нескольких сантиметров от пола, так близко к нему, что я чувствую запах сена, лежащего под ней, и еще не выветрившегося навоза. Затем я подлетаю вверх, я снова в воздухе, сетка лишь отчасти погасила удар. Только на третий раз я приземляюсь на трясущуюся сетку, и она не подбрасывает меня вновь, но качается, как колыбель. Тогда я понимаю, что все закончилось.
Несколько секунд я лежу, пытаясь отдышаться и ожидая, что кто-то из других артистов придет мне на помощь. Но все исчезли, предчувствуя беду, а может, увидели, что происходит, и не захотели вмешиваться. В тренировочном зале остались только я и Астрид.
Я вылезаю из сетки, а затем иду к Астрид, которая уже спустилась с лестницы.
– Как ты могла? – спрашиваю я. Теперь моя очередь злиться. – Ты меня чуть не убила. – Я знаю, она меня не любит, но я никогда не думала о том, что она хочет мне смерти.
Она насмешливо улыбается.
– Я бы тоже была в ужасе. Не буду винить тебя, если ты уйдешь.
Я с вызовом поднимаю плечи.
– Я не уйду.
После того, что произошло, я ни за что не доставлю ей такое удовольствие.
В зал вбегает Герр Нойхофф, он слышал грохот, с которым я упала.
– Милая, ты в порядке? Вот ведь беда!
Увидев, что я в порядке, он делает шаг назад и складывает руки на поясе.
– Что случилось? Несчастный случай и вопросы, которые за ним последуют, – это не то, что мы сейчас можем себе позволить. Ты ведь это понимаешь, – говорит он, обращаясь к Астрид.
Я в нерешительности. Астрид косится на меня с беспокойством. Я могу рассказать ему ужасную правду о том, что она сделала. Но, возможно, он не поверит мне без явных доказательств. И что тогда это изменит?
– Я соскользнула, – вру я.
Герр Нойхофф кашляет, затем опускает руку в карман и достает таблетку. Я впервые вижу, чтобы он так делал.
– Вы болеете? – спрашивает Астрид.
Он отмахивается, словно говоря, что это не важно.
– Ты должна быть аккуратнее, – предупреждает он. – В два раза больше тренировок на этой неделе. Не начинай ничего нового, пока ты еще не готова. – Потом он поворачивается к Астрид. – Ты тоже не заставляй ее, если она не готова.