Расходная книга зафиксировала и иные выплаты, связанные с организацией кораблестроения. Например, выдачу денег целовальникам «на мелочныя покупки к строению шнав». В начале марта 1712 г. целовальник Максим Новогородец был отправлен за «мелочными припасами» на знаменитую Тихвинскую ярмарку165. Посадским людям из Старой Ладоги заплатили за поставленное в казенные амбары говяжье сало, а также за доставку пяти бревен «для спуску шняв на полозья»166. Записывались в книгу и выплаты «наемщикам», возившим уголь из леса «к строению шнав на островки». В числе «наемщиков» были подьячий Филипп Прусынский и кузнец Софон Дмитреев167. Несколько раз оплачивался наем транспортных средств. Так, в ноябре 1711 г. драгун Мирон Стромилов выехал из Новой Ладоги «от карабелных приказных дел к Адмиралтейству с писмами»168, а в декабре в Санкт-Петербург с приходными и расходными книгами был отправлен Федор Аганин. Оба раза подвода обошлись казне в 1 рубль 20 копеек169. В 1712 г. нанимались подводы «под адмиралтейские припасы»170 и «под припасы матиматической науки двенатцати человеком»171 от Новой Ладоги до Санкт-Петербурга, а также судно для доставки иностранных мастеров на Олонецкую верфь172.
В расходной книге ежемесячную запись подьячего о кормовом жалованье сопровождала расписка десятника в получении мастеровыми указанной суммы173. После записей о выплате жалования А. И. Стромилову, Ф. Аганину и корабельным мастерам указывалось, что «выписка о том с росписками в росходном столпу». Фразы «росписка о том на указе в росходном столпу» или «указ о том с роспискою в росходном столпу» встречаются после записей о найме подвод, доставке угля, продовольствия и т. п. В случае, если мастеровые по служебной необходимости на время покидали Новую Ладогу, жалованье им выплачивалось по «ведомосному писму» (например Г. А. Меншикова или Ф. П. Пальчикова). Письмо вместе с распиской также отправлялось в расходный столп. В приказах и конторах расходный столп объединял документы о расходах за год: каждая новая бумага подклеивалась к концу предыдущей. Таким образом осуществлялся дополнительный контроль над использованием казенных средств.
В конце 1711 – начале 1712 г. плотники, кузнецы, столяры, конопатчики, матросы под руководством Г. А. Меншикова заканчивали отделку двух шняв. В январе из Санкт-Петербурга на верфь прислали пятерых резчиков – Ивана Федорова с товарищами174. Судя по записям расходной книги, в начале 1712 г. на верфи одновременно трудилось почти 100 человек, в том числе около 60 плотников. Однако 3 марта Г. А. Меншиков пожаловался государю: «…ныне плотников у меня и з болными и с кашоварами в армии толко пятдесят шесть человек, а работных людей никого нет <…>. А напредь сего было плотников у шнавы по сороку человек, а работных людей в присылке з городов по семидесят по семи человек»175. 22 мая 1712 г. Гаврила Авдеевич снова посетовал: «…плотников ныне у меня и з болными толко 36 человек», а присланные из Ладожского уезда на верфь работные люди разбежались. А. И. Стромилов же на поданные ему два ведения корабельного ученика отвечал: «…мне-де взять работных людей негде»176. На строительстве шняв было задействовано значительно меньше мастеровых и работных людей, чем на сооружении кораблей в предыдущие годы.
Летом 1712 г., когда отделка шняв уже подходила к концу, число мастеровых в Новой Ладоге стало постепенно сокращаться. Судя по записям расходной книги, плотники и кузнецы в селе Черном несколько месяцев работали «у подъему судов». Так, в апреле на Ладожском озере «у подъему карабля» вместе с Ф. П. Пальчиковым находилось девятнадцать плотников177. В мае «у подъемных судов» в селе Черном вместе с плотниками уже трудилось шесть кузнецов. В следующем месяце выплачивалось жалованье плотникам, кузнецам и столяру, которые также пребывали в Черном «у подъема корабля»178. Согласно данным расходной книги, в июне там находились ярославские, ржевские и олонецкие плотники, которым выдавали по рублю человеку в месяц179. Однако только незначительная часть мастеровых была направлена в село Черное из Новой Ладоги. По-видимому, необходимое для ремонта корабля число работников прислало Петербурское адмиралтейство.
Судоходство на Ладожском озере всегда было связано с большим риском. Колебания уровня воды, а также внезапные шторма, особенно частые весной и осенью, приводили к гибели парусных и гребных судов. Вероятно, новоладожским мастеровым и работным людям не раз приходилось спасать занесенные непогодой на мель суда. В 1711 г. на Олонецкой верфи был спущен на воду корабль, который строил мастер Вилим Снельгроф180. В начале октября поручик И. А. Сенявин вывел этот корабль из устья р. Свирь в Ладожское озеро181. Однако из-за низкого уровня воды в озере он остановился в десяти верстах от Шлиссельбурга. Было принято решение поставить судно на зимовку в «удобном месте»182. Корабль обложили лыком и оставили для охраны сто солдат с командиром183. Однако он так и не вошел в состав Балтийского флота. В «Истории отечественного судостроения» упоминается, что в августе 1712 г. во время проводки по Ладожскому озеру корабль попал в шторм, был занесен на мель близ Новой Ладоги, где его пришлось разломать184. Не это ли судно после зимовки ремонтировали новоладожские мастеровые весной–летом 1712 г.? В конце августа вместе с Ф. П. Пальчиковым из Черного в Новую Ладогу на корабле прибыли плотники, столяры и конопатчики, которые, по-видимому, продолжили ремонтные работы уже в устье Волхова185.
Таблица 1
Мастеровые люди, трудившиеся на Новоладожской верфи и «у подъема судов» на Ладожском озере в 1712 г. 186
75
76
77
В сентябре Г. А. Меншиков нескольких новоладожских плотников и кузнецов увез с собой на новопостроенной шняве в Санкт-Петербург. 20 сентября 1712 г. Ф. М. Скляев доносил царю, что одна из шняв прибыла в новую российскую столицу, а другая остановилась у Кошкиной мели, куда «третьяго дня послали два судна, чем чрез мель перевести»187.
Вернувшиеся после кратковременной поездки в СанктПетербург иноземные мастера резного и столярного дела вскоре покинули Новую Ладогу. 3 сентября на наемном судне Класс Кнак с резчиками поехал в Сермаксу, а Христофор Шифель со столярами – на Олонецкую верфь. В октябре оставшиеся в устье Волхова плотники занимались заготовкой нагелей для Петербургского адмиралтейства и приступили к починке прамов188.
Таким образом, «Книга росходная великого государя денежной казне…» является источником, содержащим ценнейшую для исследователей информацию по истории развития отечественного судостроения в Петровскую эпоху.
* * *
Рукопись in folio сшита в три тетради; написана на голландской бумаге; л. 15–16 – ф илигрань «Герб Амстердама» без литер типа Дианова, Герб189 № 295 (1701–1708) и близкий к нему со львами-щитодержателями на постаменте на л. 1–8 и 17–32; на л. 11–14 – «Голова шута», Дианова, Шут190 № 695 (1709); на л. 35–40 – «гербовый щит со страсбургской лилией под короной» типа Дианова, Костюхина191 № 926 (1671). На верхнем поле архивная фолиация, на нижнем – первоначальная (с 39-го по 79-й лист).
После реставрации рукописи в 1976 г. тетради заключены в картонный переплет из темно-зеленой бумаги. Под верхней крышкой сохранился лист плотной серой бумаги, в левом верхнем углу которой находится наклейка с цифрами «86» черными чернилами (часть шифра Археографической комиссии). Посередине листа коричневыми чернилами и карандашом дважды написан заголовок «Царские указы»; ниже два раза карандашом и чернилами – «К. Вернетъ», рядом карандашные наброски двух зданий. Очевидно, после реставрации поменялся порядок тетрадей. По новой фолиации заглавие: «Книга росходная великого государя денежной казне по руке подьячего Федора Аганина ноября з 22-го числа 1711-го году» оказалось на листе 17. Заглавие и текст книги (за исключением оговоренных вставок и расписок) написан одним почерком коричневыми чернилами.