Он представлял себя в роли некоего демиурга, который упорядочивает смутный хаос стихий, направляя их к цели, не видимой никому, кроме него самого.
Он с Ольгой двинулся в путь на машине, то обгоняя президентский кортеж, то отставая от него на несколько часов, чтобы избежать толчеи, но стараясь не терять его из виду надолго, поскольку он опасался, как бы не произошел в их отсутствие какой-нибудь инцидент. Ольга, похоже, оценила подобную тактику, и иногда они вроде бы совсем беспричинно улыбались друг другу, глядя друг на друга, как двое влюбленных, для которых перипетии путешествия оказываются лишь поводом для все новых и новых приливов очарования и нежности. Порой удовольствие, которое Марсиаль получал в обществе своей любовницы, казалось, делало это путешествие счастливым сочетанием деловой поездки с увеселительной прогулкой, напоминавшей турне самого президента.
Развлекаясь, они отнюдь не забывали о главной цели своей экспедиции, но она была по-прежнему впереди. Порой Гор делал несколько снимков на каком-нибудь официальном приеме — просто, чтобы не утратить остроту глаза. Эти снимки не имели никакой ценности. Первые ряды занимали местные фотографы. Ему же, как дал понять своему другу Эрст, предстояло потрудиться всерьез на юге. Когда кортеж делал остановки, Эрст, уставший от снова навалившейся на него работы, случалось, заходил вечером к Марсиалю выпить стаканчик, развеяться и хоть на время позабыть о своих проблемах.
Марсиаль Гор, однако, позаботился о том, чтобы охранник ничего не узнал не только о его близости с Ольгой, но даже о самом ее существовании. В отелях они всегда останавливались в разных номерах.
— Ты понимаешь, информация, которую он должен мне передать, строго конфиденциальна. Если бы он узнал, что в моей жизни есть женщина, то не был бы со мной таким доверчивым.
— Я прекрасно это понимаю. И никогда бы не простила себе, если бы из-за меня ты упустил подходящий случай.
В целях большей безопасности они решили спать каждый в своем номере. Марсиаль со вздохом попросил Ольгу об этой жертве.
— Эрст уверен, что я живу один. Он может зайти ко мне в любое время.
Она согласилась, скрыв под еще более горестным, чем у него, вздохом, удовлетворение, которое доставило ей такое решение. У фотографа, разумеется, имелась еще одна не менее важная причина, чтобы предоставить Ольге большую свободу. Разве можно было лишить ее возможности общаться с Вервеем? Вервей должен был как можно быстрее получать информацию, которую передавал своему другу Эрст. Так случилось однажды, в самом начале поездки, когда президент выразил желание совершить тайную прогулку. Тогда Гор, рассказав все Ольге, ушел пораньше к себе в номер под предлогом, что у него болит голова, и после того, как услышал скрип открываемой в соседнем номере двери, а затем тихие шаги Ольги, отправившейся на тайную встречу, успокоенный заснул. Правда, на следующий день прогулка была отменена, и он постарался таким же образом поставить заговорщиков об этом в известность.
Расчетливый ум фотографа не упускал ни единой детали. Марсиаль всегда заблаговременно сообщал Ольге название отеля и номера забронированных им комнат, с тем чтобы облегчить контакт между конспираторами. Он был рад, когда обнаружил, что сообщники нашли более безопасный способ связи, чем телефон, вызывавший теперь у Марсиаля некоторые опасения. Довольно быстро он обратил внимание на одну деталь: когда он собирался провести весь вечер с Ольгой, оказывался откинутым левый ставень ее окна, когда же он рано уходил от нее, — правый ставень. Ребяческая радость, которую он испытывал от таких открытий, помогала ему укрощать свое нетерпение.
Вервей, конечно же, входил в тайную свиту Пьера Маларша, и Марсиаль Гор знал это. К тому же он весьма отчетливо представлял себе претензии этого заговорщика. Вервей считал себя высшим существом, посланным самой Судьбой, дабы изменить ход истории. Ну а фотограф смотрел на него как на простую марионетку в его, Марсиаля Гора, руках.