Отсюда видно, во-первых, что к середине XVI века казаки уже жили и промышляли на перечисленных реках; во-вторых, что Москва, несмотря на дипломатические отговорки перед татарами, поддерживала с казаками неплохие отношения; а в-третьих, что сами казаки на различных реках были связаны между собой.
Осада Казани была очень трудной. Исламские священники призвали «всех правоверных» биться с «неверными», пообещав всем погибшим рай с гуриями.
Город жестоко сопротивлялся православной рати. Но в день Покрова Пресвятой Богородицы, 2 октября, были взорваны мины, и летопись сообщает, как пошли на штурм «многие атаманы и казаки, и стрельцы, и многие дети боярские, и охотники». Казань пала. За проявленный героизм казакам, первым ворвавшимся в город, Иван Грозный пожаловал в вечное владение реку Дон со всеми притоками.
И именно в связи с Казанским взятием Покров Пресвятой Богородицы стал почитаться у казаков особенным, своим праздником общим – ведь в этой войне впервые выступили вместе донские, терские, волжские, яицкие и днепровские казаки. А значит, эту дату, Покров Пресвятой Богородицы в 1552 году, наверное, правомочно рассматривать как некую точку отсчёта, как дату рождения российского казачества.
Многие современные исследователи, литераторы и деятели искусства отождествляют казаков с лёгкой конницей, то есть с родом войск. И в итоге ряд «мудрецов» договаривается до вывода: дескать, в современной войне лёгкая конница не нужна, поэтому и казачество не имеет будущего.
Однако в действительности казаки были конницей далеко не всегда. Изначально они были пехотой и десантниками. Для табунов нужны пастбища, а степь ещё принадлежала татарам. В кавалерийских боях с крупными отрядами степняков шансов на победу у казаков было мало. Как и на то, чтобы уйти на конях от татарской погони.
Лошади имелись у служилых казаков – для разъездов, сторожевой службы. Вольные казаки тоже умели ездить верхом (как и все тогдашние русские), но использовали коней ограниченно – находясь на службе, для отдельных рейдов и дальних переездов (для чего их угоняли у татар).
А главным транспортным средством являлась лодка. И операции чаще всего осуществлялись на лодках. Скрытно подплыть, внезапно высадиться, ударить, а потом отчалили – и попробуй достань на воде. И исчезли в сплетениях рек и проток.
Основной тактикой была стрелковая. Казаки учились владеть оружием с детства и славились исключительной меткостью. Что и не удивительно, ведь пропитание добывали охотой. Причём в середине XVI века огнестрельное вооружение применялось ещё не слишком широко, но казаки всеми силами стремились обзавестись им – захватить, купить, выменять. И выделялись именно как мастера «огненного боя», оснащённость оружием была в среднем выше, чем в российской или европейских армиях. В морских столкновениях или при десантировании один борт лодки стрелял, другой перезаряжал ружья. Сметали врага огнём, а потом бросались в сабли.
А на суше казаки проявляли себя отличными фортификаторами. Первым делом старались огородиться, очень быстро возводили «острожки» (иностранцы называют их фортами). Или засекались завалом срубленных деревьев, делали кольцо из телег. Провоцировали противника на атаку, из-за укрытий косили пулями и стрелами, а потом довершали дело решительной контратакой.
Подобную роль играли и укрепления казачьих городков. Преодолеть их вражеская конница не могла. А спешившись, татары в значительной мере теряли боевые качества. Казаки отстреливались, наносили им урон. А вести планомерную осаду, глядишь, и не станут – добыча небольшая, а серьезные потери гарантированы.
Кстати, своя табель о рангах (атаманы, есаулы, старшины и проч.) сформировалась у казаков независимо от государственной службы. Она тоже диктовалась именно характером спецопераций: чтобы при необходимости быстро сорганизоваться, определить, кто из наличных казаков возглавит отряд.
К этому времени казачество, выработавшее свою особую психологию, традиции, поведенческие стереотипы, приобрело признаки народа. Однако отдельным этносом не стало.
С русскими казаков связывало православие. А по понятиям той эпохи «православный» было тождественно слову «русский». Все православные украинцы называли себя русскими.
И человек любого этноса, принимая православное крещение, становился русским, с ним обращались как с полноправным русским. Таким образом, казачество стало субэтносом, «народом внутри народа». Впрочем, ведь и сам по себе великорусский этнос в XV-XVI веках только ещё формировался, объединяя в одно целое значительно отличавшиеся общности московитян, новгородцев, рязанцев, смолян, севрюков, финские племена мерян, муромы, чуди, служилых татар, «литву» и т.д.
Но при слиянии особенности всех этих компонентов стирались, а у казаков, наоборот, утверждались и укреплялись. Почему?
Тут надо учитывать, что образование любого нового народа – процесс не только благотворный, но и отнюдь не безболезненный.
Самые активные, энергичные люди могут противиться «унификации». Они становятся тормозом на пути объективного процесса и, как правило, погибают, – это происходило в феодальных и религиозных междоусобицах Западной Европы, Арабского халифата, Индии, Балканских стран.
Однако в условиях России нашлась готовая древняя структура – казачество, которая нуждалась именно в таких людях! Вбирала их в себя. И им она вполне подходила, они дали старой форме новое наполнение.
Таким образом, формирование великорусского этноса и казачества шло одновременно, было двуединым процессом. Случай в мировой истории уникальный, оттого и не удается втиснуть казаков в какую бы то ни было стандартную классификацию.
Особенностью двуединого процесса стало и то, что казаки не отделяли себя от Российского государства (как следовало бы из самой психологии эмигрантов, по версии о «беглых», – так, например, было в Америке, где местные англичане, французы и испанцы не только ненавидели свои метрополии, но и порой вели с ними ожесточенные войны), а, напротив, крепили связи с ним. И ещё одним краеугольным камнем казачьих традиций стал российский патриотизм.
КАЗАЦКАЯ ОСНОВА
На историческую арену казачество вышло весомой силой, в значительной мере сложившейся общностью с уже сформировавшимися традициями – братства, самоуправления.
Такой комплекс вырабатывался в течение долгого времени, веками. Например, обычаи воинского круга были присущи многим древним народам – германским, славянским, есть версия, что и у скифов цари выбирались на кругу. Но от древнерусского веча и земских сходов Средневековой Руси казачий круг значительно отличался как по ритуалу, так и по функциям. Он был не только избирательным, но и высшим законодательным, административным и судебным органом с огромными полномочиями.
Слово «есаул» – тюркское, «хорунжий» – польское, «писарь», «сотник», «судья» – русские. А среди казачьих законов, как уже отмечалось, встречаются и такие, которые действовали ещё в начале нашей эры.
Казачьи обычаи, терминология формировались постепенно, заимствуясь от разных народов. Но они отнюдь не случайны. Казаки и их предки почти всегда жили в экстремальных условиях, и именно для таких условий эти традиции оказывались оптимальными. Без братства, взаимопомощи было нельзя.
Оптимальным являлся и обычай самоорганизации. Ведь любой народ можно покорить или рассеять, если разбить его войско, убить или пленить князя, хана, – и обезглавленная, беззащитная общность капитулирует или развалится.