Мегрэ чувствовал себя не в своей тарелке: дело из ряда вон выходящее, а расследование начали участковые. И хуже всего, что от них уже не отвяжешься - ведь Лоньон как-никак их сослуживец. Конечно, пока он был жив-здоров, они не принимали его всерьез, но теперь другой разговор: найти тех, кто в него стрелял, - для участковых инспекторов дело чести.
- А комнатка недурна, как вы считаете?
Темновата, пожалуй, а так совсем недурна. Ярко-желтые обои, на отлакированном, блестящем полу - ковер, тоже желтый: по краям такой же яркий, как стены, в середяне - побледней. Комната служила одновременно столовой и гостиной. Обставлена она была со вкусом, мебель модная, телевизор, радио и проигрыватель - все чин чином.
Внимание Мегрэ сразу же привлек стол посреди комнаты.
Так, так, кофейник, сахарница и бутылка коньяку, чашка с недопитым кофе.
- А чашка-то только одна, - пробормотал Мегрэ. - Шинкье, вы, конечно, ни до чего не дотрагивались? Сходите-ка вниз и позвоните нашим ребятам, пусть подошлют кого-нибудь из лаборатории...
Мегрэ надел шляпу, пальто он не снимал. Одно из кресел, рядом с журнальным столиком, было повернуто к окну. В пепельнице лежало семь-восемь окурков.
Дверей в гостиной было две: первая вела на кухню, аккуратную, сверкающую чистотой, словно образцовая кухня с выставки чудом попала в старый парижский дом.
Вторая дверь вела в спальню. Постель в беспорядке, на одинокой подушке еще видна вмятина.
Шелковый халат бледно-голубого цвета брошен на спинку стула, кофточка от женской пижамы того же цвета свисает со стула на пол, а пижамные панталоны валяются около стенного шкафа.
Вернулся Шинкье.
- Я говорил с Мерсом. Он сейчас же пришлет своих людей. Все осмотрели?
Шкаф открывали?
- Нет еще...
Мегрэ открыл шкаф: на вешалках-плечиках пять платьев, зимнее пальто, отделанное мехом, и два костюма: один - бежевый, другой - цвета морской волны. На верхней полке чемоданы.
- Видите? Похоже, что она уехала налегке. В комоде все белье на месте...
- заметил Шинкье.
Вид из окна был неплохой - отсюда хорошо виден Париж. Но сегодня все затянуто серой пеленой обложного дождя.
По ту сторону кровати - приоткрытая дверь в ванную, но и там полный порядок: зубная щетка, баночки с кремом - все на своих местах.
Судя по обстановке, Маринетта Ожье - девушка со вкусом. Большую часть времени она, видимо, проводила дома, в своем уютном гнездышке.
- Да, забыл спросить у консьержки, готовит ли она сама или питается в ресторанах, - признался Мегрэ.
- Я спрашивал. Она почти всегда ела дома, - ответил Шинкье.
Да, видимо, так оно и было. В холодильнике полцыпленка, масло, сыр, фрукты, две бутылки пива, бутылка минеральной воды. Вторая, полупустая, в спальне на ночном столике, рядом с пепельницей. Эта пепельница в отличие от той, что стояла в гостиной, сразу заинтересовала Мегрэ. В ней было два окурка со следами губной помады.
- Она курила американские сигареты... - заметил Мегрэ.
- А в гостиной только окурки от "Голуаз", - отозвался Шинкье.
Они переглянулись: оба подумали об одном и том же.
- Судя по постели, нельзя сказать, что в прошлую ночь здесь предавались любовным утехам...
Несмотря на трагизм ситуаций, трудно было сдержать улыбку при мысли, что Невезучий пару часов назад лежал в объятиях молоденькой косметички.