Однако программа Вишенского не годилась для подготовки священнослужителей и богословов, способных эффективно бороться с католицизмом и распространением униатства. Для этого требовалось основательное обучение, в том числе, знание латинского языка и умение вести богословские споры.
Противодействие влиянию римско-католической церкви оказывали так называемые братства. Братства обычно основывались при церквях, их членами были монахи и светские люди. При братствах создавали училища и типографии. Лучших выпускников училищ братства отправляли в западные университеты для получения высшего образования. Кроме главных школ, находившихся при братствах, возникло множество частных учебных заведений при монастырях и церквях, их обычно открывали священники без санкции высших иерархов. Существование православных братств было непродолжительным: в течение XVII в. «весь высший класс русский олатинился, ополячился, и братства исчезли сами собой. Одно киевское имело иную судьбу в русской истории. Киеву… опять выпала великая доля сделаться средоточием умственного движения, которое открыло для всей Руси новый путь к научной и литературной жизни» [101, т. 2, с. 62–63].
Говоря о возобновлении русского просвещения, мы обязательно должны уделить внимание деятельности выдающегося просветителя Петра Могилы.
Петр Могила. Петр Симеонович Могила (1596/97–1647) – деятель украинской культуры и образования, религиозный писатель. В 1632 г., сразу по вступлении в сан митрополита Киевского и Галицкого, Могила основал Киево-Могилянскую академию (коллегию) – первое высшее учебное заведение на Украине. Для этого он объединил в коллегию киевскую братскую школу и основанную им в 1631 г. славяно-греко-латинскую школу при Киево-Печерской лавре. При киевском братстве он организовал типографию и особый монастырь, тесно связанный с коллегией. В нем жили только те монахи, которые были наставниками, причем все они были взяты из Печерской лавры. Петр Могила хотел «образовать поколение ученых и сведущих духовных лиц, а равным образом и светских людей…» Его целью была также «поддержка и возрождение русской народности. Идеалом Могилы был такой русский человек, который, крепко сохраняя и свою веру и свой язык, в то же время по степени образования и по своим духовным средствам, стоял бы в уровень с поляками» [101, т. 2, с. 87].
Представляет интерес содержание и организация обучения в коллегии Могилы. Согласно Н.И. Костомарову [101, т. 2, с. 87–88], коллегия разделялась на две конгрегации: высшую и низшую. Низшая имела шесть классов: в первом обучали чтению и письму на трех языках (славянском, латинском и греческом); вторым был «класс первоначальных сведений» (не уточняется – каких); в третьем и четвертом изучали грамматику трех языков, а также катехизис{36}, арифметику, музыку и нотное пение; последними были классы поэтики и риторики. Высшая конгрегация имела два класса: философии, которая преподавалась по Аристотелю и разделялась на три части – логику, физику и метафизику; в этом же классе преподавались геометрия и астрономия. В последнем, высшем классе преподавалось богословие, главным образом по системе Фомы Аквинского. Отметим, что обучение в коллегии очень похоже на обучение «семи свободным искусствам» на артистическом (позднее, философском) факультете средневекового европейского университета{37}.
Все предметы, за исключением славянской грамматики и православного катехизиса, преподавались на латинском языке. Предпочтение, оказываемое латинскому языку, имело многочисленных противников. Могила оправдывался тем, что «русские, учившиеся в коллегии, жили под польским правлением и готовились к жизни в обществе, проникнутом польским строем и польскими понятиями… Латинский язык… был необходим не только для споров о вере с католиками…, латинская речь употребительна была на судах, сеймах, сеймиках и на всяких общественных сходбищах» [101, т. 2, с. 90]. Добавим от себя, что латынь необходима была еще для просвещения и науки. Учащиеся коллегии должны были быть подготовлены к защите православной веры, поэтому в обучении широко практиковались классные и публичные диспуты на латыни, причем содержание диспутов не ограничивалось вопросами веры. Костомаров заключает: «…семя, брошенное Могилою в Киеве, роскошно взросло не для одного Киева, не для одной Малороссии, а для всего русского мира: это свершилось через перенесение начал киевского образования в Москву… И в этом-то важнейшая и великая заслуга киевской коллегии и ее бессмертного основателя» [101, т. 2, с. 92].
Вернемся в Москву середины XVII в., чтобы увидеть, как эти семена прорастали на московской почве, довольно скудной и плохо подготовленной к просвещению.
В 1649–1650 гг. для перевода Библии с греческого языка на церковнославянский в Москву были выписаны из Киевской академии и Киево-Печерской лавры ученые монахи Епифаний Славинецкий{38}, Арсений Сатановский и Дамаскин Птицкий. Кроме этого, по заказам царя и патриарха они составляли и переводили учебные пособия и энциклопедические сборники, книги по географии и космографии, словари (лексиконы). Епифаний перевел «Гражданство обычаев детских» – – «сочинение о политике и педагогии» и другие книги, а также составил «Лексикон греко-славяно-латинский» и «Лексикон филологический» (толковый словарь терминов Св. Писания). В 1657 г. Епифаний перевел «Введение в космографию» Иоганна Блеу, назвав книгу «Зерцало всея Вселенныя». Это было первое описание системы Коперника на русском языке. Первое в Москве печатное издание Библии на церковнославянском языке с предисловием Славинецкого было сделано в 1663 г. В 1674 г. Епифаний начал работу над новым переводом Библии с греческого языка. Однако из-за кончины тогдашнего местоблюстителя патриаршего престола митрополита Сарского и Подонского, надзиравшего за ходом работ, подготовка нового издания Библии была приостановлена, а со смертью Епифания вовсе прекращена.
Для растущих нужд домашнего и школьного обучения в середине XVII в. стали появляться разного рода учебные издания: в их числе перепечатанные с киевских изданий «Славенская грамматика» Мелетия Смотрицкого и краткий катехизис Петра Могилы.
Образованными людьми, выдающимися государственными деятелями и сторонниками европейского пути развития России были ближайшие сотрудники царя Алексея Михайловича: Афанасий Ордин-Нащокин{39}, Федор Ртищев{40} и Артамон Матвеев{41}.
Одной из главных задач начатых преобразований было создание школ. В 1649 г. в Чудовом монастыре, близ патриаршего двора была учреждена греко-латинская школа, для управления которой был приглашен грек Арсений, но он вскоре был сослан на Соловки «по подозрению в неправоверии».
Федор Ртищев в 1649 г. на свои средства пригласил в Андреевский монастырь из Киево-Печерской лавры и других малороссийских монастырей около 30 ученых монахов. Они должны были не только переводить иностранные книги на славянский язык, но и обучать желающих греческой, латинской и славянской грамматике, риторике, философии и другим «словесным» наукам.
Кроме этого, в Спасском монастыре в 1665 г. было построено специальное здание, которое в документах называлось «школой для грамматичного учения».
В 1668 г. по инициативе прихожан церкви Иоанна Богослова в Китай-городе открылась школа («гимнасион») для изучения «грамматической хитрости языков славенского, греческого и латинского и прочих свободных учений». Есть сведения о создании школ в некоторых московских слободах (в Барашах и Мещанской слободе) [79, т. 4, с. 229–230]).