Такое отношение к наследию Древней Греции прискорбно, если понимать, как важно оно было для Руси. Вот, что писал об этом Федотов «…безумием было бы думать, что духовная жизнь России может расти на «диком корню» какой-либо славянской или туранской исключительности. Великое счастье наше и незаслуженный дар Божий – то, что мы приняли истину в ее вселенском средоточии. Именно в Греции и больше нигде связываются в один узел все пути мира» [188]. Федотов полагал, что «неизбежный для России путь приобщения к Ренессансу{22} не был бы для нас столь болезненным, если бы мы пили его воды из чистых ключей Греции» [188].
Низкая оценка культурного развития Руси в XV–ХVI вв. некоторым современным историкам представляется односторонней и несправедливой. Есть исследователи, которые усматривают на Руси этого периода даже элементы Возрождения (см., [79, т. 3, с. 556]). Да, XVI век был для Руси трудным и трагическим. Но в это время жили не только Иван Грозный и Малюта Скуратов, но также Максим Грек, Иван Федоров и многие другие деятели духовного возрождения Руси.
Максим Грек. Деятельность Максима Грека (ок. 1470–1556) столь значительна, что дает основание признавать наличие некоторых черт Ренессанса и Гуманизма на Руси в XVI в.
Молодость Максима Грека (до пострижения – Михаила Триволиса) прошла в Италии. Он сотрудничал с видными итальянскими гуманистами Анджело Полициано, Джованни Франческо Пико делла Мирандолой, племянником выдающегося автора «Речи о достоинстве человека», изучал философию, языки и литературу. Затем Максим увлекся проповедями Савонаролы и провел несколько лет в доминиканском монастыре Св. Марка во Флоренции. В 1505 г. он постригся в монахи Ватопедского монастыря на Афоне. По просьбе великого князя Василия III в 1518 г. Максим прибыл в Москву в качестве переводчика.
Вклад Максима Грека в русскую культуру огромен. Он обогатил русскую литературу новыми переводами текстов Св. Писания, сочинений отцов церкви и житий святых. Он сформулировал принципы переводческой деятельности, начал работу по исправлению русских богослужебных книг, сыграл немалую роль в формировании русского литературного языка, обособлении его от болгарского и сербского.
Разностороннее образование, глубокое знание духовной и светской литературы привлекали к Максиму Греку людей. Вокруг него сформировался кружок образованных людей – некоторое подобие флорентийской Платоновской академии{23}. Максим Грек считал необходимым просвещение и образование для самых широких слоев общества, в том числе тех, кто управляет страной. Эти идеи он высказал в своих произведениях – описании Парижского университета и повествовании о Савонароле. Многочисленные «Сказания» Максима Грека знакомили русских читателей с греческими мифами, античными философами, великими географическими открытиями и другими историческими событиями. Примечательно, что в одном из «Сказаний» Максим Грек изображает Прометея как изобретателя грамоты, научившего людей книжной премудрости [42, с. 222].
Максим Грек предпринял обширную правку имеющихся славянских переводов богослужебных книг. Эта деятельность вызвала недовольство церковных и светских властей. Максим был обвинен в искажении текстов священных книг, в ереси и других грехах, дважды судим (в 1525 и 1531 гг.) и провел более четверти века (ум. в 1556 г.) в заточении в разных монастырях. В последние годы жизни Максима Грека условия его содержания были существенно смягчены: в 1551 г. его перевели в Троице-Сергиев монастырь, где он был встречен с большим почетом и жил «в большой чести и похвале». Здесь он составил и отредактировал собрание своих сочинений и отдал их в переписку приставленных к нему писцам, написал несколько новых произведений. Несмотря на то, что обвинения с Максима Грека не были сняты, а сочинения оставались под запретом, их распространяли, читали и обсуждали. Митрополит Макарий даже включил несколько его произведений в «Великие Минеи-Четьи»{24}. Максима Грека незадолго до его кончины посетил Иван Грозный. Некоторые ученые полагают, что Максим, в молодости знавший венецианского первопечатника Альда Мануция, уговаривал царя организовать на Руси книгопечатание (см., например, [42, с. 223–224]).
Иван Федоров. Деятельность русского первопечатника Ивана Федорова (ок. 1510–1583) сыграла важную роль в развитии российского просвещения. К сожалению, она продолжалась менее двух лет. Первая печатная книга «Апостол» датируется 1564 годом. В следующем году были напечатаны два издания Часовника, служившего не только богослужебной, но и учебной книгой для расширявшейся сети начальных школ при церквях и монастырях. В 1565 г. издательская деятельность в Москве Ивана Федорова и его помощника Петра Мстиславца прекратилась. Типография была закрыта, первопечатников обвинили в ереси, и они «презельного ради озлобления от многих» вынуждены были бежать из Москвы. Московская типография вновь открылась в 1568 г. Ученик изгнанных первопечатников Андрей Невера напечатал два издания Псалтири. Появились новые типографии и вне Москвы. Кроме богослужебных книг распространение получили также печатные «Азбуковники» – своего рода толковые словари или энциклопедии.
Но даже после возобновления книгопечатания в Москве и появления новых типографий в других городах печатная книга не вошла в обиход русского человека XVI в. так, как это произошло в Европе. Академик А.М. Панченко объясняет это принципиальным отличием книгопечатания от процесса создания рукописной книги: «Рукопись и человека, который ее изготовляет, связывают незримые, но неразрывные узы. …Созданию книги приличествуют «чистота помыслов» и определенные ритуальные приемы, например, омовение рук. Все это печатный станок делает нелепым и автоматически упраздняет. Ясно, что книгопечатание воспринималось как резкое нарушение традиции. Неодушевленное устройство оттесняло человека от книги, рвало соединявшие их узы. Требовалось время, чтобы человек смирился с этой новацией, чтобы книгопечатание стало привычкой русской культуры, ее обиходом» [77, с. 12].
Покинув Москву, Федоров и Мстиславец нашли пристанище в имении великого гетмана литовского Григория Ходкевича – известного ревнителя православия. Здесь они создали новую типографию и издали «Учительное Евангелие», а также «Псалтирь с Часословцем», широко использовавшуюся при обучении грамоте. Затем Иван Федоров переехал во Львов, где основал собственную типографию. Во Львове он предпринял новое издание «Апостола» и напечатал «Азбуку» – первое русское учебное пособие. Эта небольшая книга включала в себя алфавит, разнообразные упражнения для обучения чтению, примеры склонения существительных и спряжения глаголов, тексты для закрепления навыков чтения. Свои издания Иван Федоров обычно снабжал послесловиями (см. [143, т. 7, с. 288–299]). Так вот, в послесловии к «Азбуке» ее создатель написал: «Возлюбленный и чтимый христианский русский народ греческого закона. Не от себя написал я это немногое, но от учения божественных апостолов и богоносных отцов и от грамматики преподобного отца Иоанна Дамаскина, сократив до малого, сложил для скорого обучения детей» (цит. по [42, с. 250]). Напечатав «Азбуку», Иван Федоров оставил о себе память не только как об искусном печатнике, но и как о просветителе и педагоге. Из Львова Федоров переехал в Острог, где по инициативе князя Константина Острожского для подготовки полного печатного издания Библии была создана так называемая Острожская академия – кружок ученых во главе с Герасимом Смотрицким. По греческой Библии острожские издатели исправляли присланный им из Москвы Геннадиевский сборник. «Острожская библия» – выдающийся памятник культуры Древней Руси и полиграфического искусства русского первопечатника Ивана Федорова.