Ответ оказался предельно лаконичный:
- Тогда я против родительской воли не пойду. Как они скажут, так и сделаю.
Идея пристроить паренька мне понравилась. Хотя он и помогал мне в странствиях, но одному было удобнее. Отправить его в родную деревню на холопство я не мог, а тут подворачивалась возможность одним выстрелом убить двух зайцев.
- Хочешь, я поговорю о Ване с твоим батюшкой?
- Не знаю, если тебе не в тягость, то поговори. Думаю, худого в этом не будет.
Какова была система подготовки священнослужителей в это время, я не знал. Предполагал, что, скорее сего, их пестуют в монастырях, но поговорить с отцом Петром, действительно, было бы не худо. Однако священник как ушел с утра в собор, так до сих пор и не возвращался. Тогда я сам отправился на поиски. Я уже говорил, что церковь в Богородском была бедной. Икон едва хватило на украшение алтаря. Только возле плохо выписанного лика Спасителя горела одинокая свеча. Отец Петр стоял перед иконой Сына божья на коленях и молился.
Я подождал, когда он кончит, не дождался и тихо вышел из храма. До вечера заняться мне было нечем, потому я решил его все-таки дождаться и переговорить о своем рынде.
Мимо церкви проходил крестьянин, приблизившись к паперти, он снял шапку, перекрестился и остался стоять на месте, с интересом глядя на нового человека. Заметив, что я на него смотрю, он подошел ближе и опять сиял шапку:
- Доброго здоровьишка, боярин, - вежливо поздоровался он, низко кланяясь.
Я ответил, ожидая, что тот будет говорить дальше. Лицо у него было заинтересованное и лукавое. Постояв на месте, он спросил:
- Никак в Москве, слышно, новый царь?
- Говорят, - ответил я, - только я сам там не был.
- Понятно, - сказал мужик, разом теряя ко мне интерес. - Думал, у тебя узнать, правду люди говорят, что нашелся младший сынок царя Ивана Васильевича.
Какая нужда была крепостному крестьянину в Московском царе, я не знал, думаю, как и он сам.
- А что за нечистые в вашем лесу обитают? - задал я интересующий уже меня вопрос.
- Какие еще нечистые? - удивился крестьянин.
- Ну, те, что вчера на стрельцов напали.
- Это, которые, у отца Николая на постое? - уточнил он.
- Да.
- То, поди, наши местные парни балуют.
- Какие еще парни! Хорошее баловство, за раз четверых стрельцов убили!
- Про то нам ничего не известно, а вот на черта зря напраслину возводят. Нет там нечистого, лес как лес.
- Может быть, ты меня туда вечером отведешь? - неожиданно для самого себя предложил я.
- Нет, на баловство у меня времени нет.
- Я заплачу.
- Сколько?
- Да хоть пару московок.
- Три, - вышел он со встречным предложением. - За три отведу, да по такой тропе, о которой никто, кроме меня, не знает.
- Ладно. Тогда приходи сюда, как стемнеет.
- А ты не обманешь?
- Не обману.
На том и порешили, крестьянин ушел по своим делам, а я продолжил ожидание.
Наконец отец Петр вышел из храма. Я подошел под благословение.
- Дождей нынче мало, - сказал после окончания ритуала священник, - как бы засухи не было. - Гости-то как, не балуют?
- Нет, лежат в избе. У меня, батюшка, к тебе вопрос. Мальчик, что при мне, круглый сирота, как бы выучить его на священника?
Старик удивленно посмотрел на меня.
- Мне сначала с отроком поговорить надо. Священство - оно не просто так, к нему нужно призвание иметь. Отрок-то из каких будет?
- Из благородных, - соврал я, - дед, слышно, у него священником был. Вот и он хочет по стопам…
- Дед, это похвально. А то много самозваных Господу служить хотят, думают, что у попа жизнь сладкая!
- Ваня так не думает, он совсем наоборот. Да и вам в семье мужчина не помешает. Парень он хороший, скромный, богобоязненный, к тому же оружием владеет, сможет, если что, защитить. Поговорите с ним, батюшка, может, он вам понравится. А я ему на обучение пару ефимок оставлю…
Последнее предложение было явно от дьявола, и отец Петр зорко посмотрел на меня, борясь с искушением. Однако достойно вышел из испытания:
- Если подаришь что на украшение храма, то, пожалуй, возьму к себе твоего парнишку. Тем более, если у него дед был попом… Молитвы-то он знает?
- Думаю не очень, но паренек он толковый и быстро схватывает.
- Хорошо, поговорю с ним, и если подойдет, возьму, почему и не взять.
На том мы и расстались, после чего я спешно отправился инструктировать новоявленного поповича.
Ване наша с Катериной идея пойти ему по жениховско-священной стезе так понравилась, что у него даже заблестели глаза. Правда, не столько в части служения Всевышнему, сколько в перспективе обладания белокурым сокровищем. Он тут же забросал меня вопросами о том, как теперь сложится его жизнь, причем такими разнообразными, на которые у меня ответов, увы, не было. Мне, конечно, было приятно чувствовать себя многоопытным патриархом, но стало и немного обидно, что для юной поповны я уже не предмет сексуального интереса, а скорее добрый дядюшка. Однако обида была не очень большая, скорее умозрительная, потому, не вдаваясь в психологию, я подвел итог разговору:
- Ваня, пока еще рано делить шкуру неубитого медведя, ты сначала сумей понравиться батюшке, а уж потом будешь мечтать о дочери.
Решив таким образом возникшие проблемы, я отправился навестить раненых. Не то, что меня очень волновало их здоровье, просто не хотел оставлять воинов без контроля. Оказалось, что у них все в порядке. Николай был на ногах, а десятник вполне способен поддержать его в какой-нибудь пакости.
Мой приход у стрельцов радости не вызвал. Васильич пробурчал себе под нос что-то невразумительно недовольное и спросил, послал ли я мужиков за телами их убитых товарищей.
- Туда местные ездить боятся, так что забирать тела придется вам самим, - ответил я.
Десятник выругался и нравоучительно объяснил, как нужно обращаться с крестьянами, чтобы у них не возникало желание перечить.
- Бей сначала в морду, а потом похлещи кнутом, сразу все страхи забудут!
- На меня сегодня тоже напали, - прервал я его воспитательный монолог. - На том самом месте. Стреляли из пищали, а что бы не ушел, повалили через дорогу дерево.
- А ты что? - спросил Николай.
- Ускакал, - не вдаваясь в подробности, ответил я.
- Эх ты, неумеха! - с досадой воскликнул он. - Нужно было брать их тепленькими!
- Ну, это можно поправить, я пойду туда сегодня ночью, могу и тебя взять с собой.
- Пойди, пойди, Никола! - обрадовался десятник. - Отомстишь за наших!
Стрелец сначала вроде даже встрепенулся, но потом потрогал шишку на голове и с горечью в голосе отказался:
- Как же я пойду с такой шишкой?
- Чего тебе та шишка! Подумаешь, рана! Пойди, человеку поможешь, да за и наших отомстишь! Я бы и сам, да куда мне теперь, отлежаться надо.
- Сказал не пойду, значит, не пойду! - упрямо сказал стрелец. - Тебе надо, ты и иди!
Мне показалось, что я присутствую при разговоре, в котором обсуждаются совсем иные, чем говорятся вслух, мотивы. Слишком упорно отказывался от похода Николай, и излишне горячо уговаривал его десятник.
- Ты подумай, что о тебе люди станут говорить, - кивнул в мою сторону Васильич.
- По мне пусть что хотят, говорят, а я тебя одного на ночь с девкой не оставлю!
- Это с какой еще девкой? - невольно вмешался в разговор и я.
- С такой, - сердито сказал стрелец, - хочет, чтобы мы отсюда на ночь убрались, а он один остался. Поповна ему приглянулась! Вот тебе будет поповна, - он показал командиру кукиш. - Или оба, или никто!
Теперь пришла моя очередь заговорить на повышенных тонах:
- Это что вы, козлы, такое удумали? Я вам что, утром плохо объяснил?
- Да пошел ты, куда подальше! - переключил Васильич свое недовольство с подчиненного на меня.
- Нам велели предоставить тебя в Разбойный приказ, мы и предоставим! А будешь мне перечить, то я тебя сам на дыбу повешу! Ты знаешь, против кого слово говоришь? Да я таких, как ты, на одну руку клал, другой прихлопывал, мокрое место оставалось!
Про мокрое место, которое от меня останется, я уже слышал неоднократно, но то, что стрельцы меня опознали и, похоже, не испытывают за спасение никакой благодарности, узнал только сейчас. Это меняло все дело. Теперь у меня не было никакой нужды заниматься их проблемами.
- Понятно, - сказал я, вставая, - девка вам приглянулась! Только она не про вас.
- Сам хочешь? - насмешливо спросил десятник. Я не стал вступать в бессмысленную дискуссию.
Положил руку на эфес сабли и объявил:
- Значит так, оба встали и тихонько пошли к дверям. Если кому нужно объяснить особо, я объясню.
- Что! - в один голос воскликнули стрельцы, разом объединяясь против общего врага. - Ты знаешь, такой-растакой, на кого голос поднял!
Голос я как раз и не поднимал, говорил, пожалуй, даже излишне тихо, но сути это не меняло.
Оба стрельца, стараясь помешать вытащить саблю, забыв о своих недавних увечьях, бросились на меня, так что тотчас завязалась небольшая драчка. На их беду, я этой зимой прошел кое-какую боевую подготовку, потому и не стал подставлять свои многострадальные бока под их крутые кулаки, а обошелся несколькими точечными ударами, которые сразу изменили расстановку сил. Теперь я один стоял посередине горницы, а стрельцы лежали по ее углам.
- Вам встать помочь или еще полежите? - вежливо спросил я.