- Старуху-знахарку, - ответил я, - только почему ты думаешь, что невинно? - засмеялся я.
- А кого же у нас по вине сажают? - удивился Фрол Исаевич.
- Бывает, - чисто теоретически, возразил я. - Расскажите, кто из старых чиновников остался в городе? К кому можно обратиться?
- Задача, - по-простому, почесал себе затылок портной. - Почитай из старых, никого уже и не осталось. Городской начальник Киселев от пьянства еще лет десять назад помер, других кого перевели, кто спился, кто на войну ушел. Говорят, будто на нас какой-то Бонапартий с несметным войском прет?
- Точно, прет, - подтвердил я.
- Вот все кто мог и пошли воевать. Будь тут зять Семен, он бы дело враз решил. Он всех теперешних купил с потрохами… А так, даже и не знаю, что вам присоветовать…
- Не знаешь, Антон Иванович, - спросил я о бывшем барине Котомкина и своем предке, - у себя в имении?
- Тоже на войну уехал, да не один, с супругой.
- Вот черт! - выругался я. - Надо же, сплошное невезение! А генерал Присыпка жив?
- Тоже помер, уж, наверное, как третий год. А вдова его здесь осталась, не живет, а царствует. У нас ее матушкой Екатериной прозвали.
- Вот это хорошо, - обрадовался я, - завтра же к ней и схожу. Она должна всех местных знать.
- Сходи, почему не сходить, - с сомнением в голосе сказал Котомкин, - сходи, поклонись. Только, боюсь, от того будет мало току. Очень уж она строга и гневлива.
- Ничего, авось, не съест! - сказал я, в уверенности, что с княгиней Анной Сергеевной как-нибудь полажу.
С милой Аннет, меня связывала ее интимная тайна. Ее юной девушкой выдали замуж за пожилого генерала. Конечно, безо всякой любви. Генерал был ей явно не парой и у молодой княгини начались нервные расстройства. Он так допекла мужа истериками, что он уже не знал, куда от нее деваться. Тогда-то мы и познакомились. Я разобрался в проблемах молодой женщины и прописал ей ежедневный моцион по окрестностям в сопровождении молодого глухонемого кучера.
После первой же поездки за город у княгини кончились истерики, исправился характер, и отношения с мужем наладились настолько, что он смог продолжить изредка выполнять свой супружеский долг. Что было очень кстати, на случай ее беременности.
- Анна Сергеевна живет одна? - полюбопытствовал я.
- Только с дочкой, старшие сыновья уже на военных учатся.
- И много у нее детей?
- Трое.
- Даже так! Она просто молодец, - порадовался я за княгиню.
Кажется, мои медицинские рекомендации принесли отечеству несомненную демографическую пользу.
Когда прояснилась обстановка, я решился задать самый главный вопрос. Что Котомкин знает о моей жене.
- Видел, совсем недавно, - ответил он и спросил все у того же белобрысого Василия. - Васятка, когда Алевтина Сергеевна к нам заезжала?
- После Пасхи, - ответил тот.
- А, а, где она теперь? - стараясь, чтобы голос звучал естественно, спросил я.
- Думаю, у себя в Завидово, - подумав, ответил Котомкин.
- Не, они в Петербурх уехали, - вмешался Василий. - Ничего вы Фрол Исаевич не помните, они ж к нам заезжали проститься.
- Его, правда, - виновато сказал Котомкин, - точно, заезжала. Прости, Алексей Григорьевич, запамятовал.
- Что это еще за Завидово? - невольно воскликнул я, не сумев унять волнение.
Маша и Котомкин посмотрели на меня удивленно, а Иван, как мне показалось, с сочувствием. Дело в том, что имение Завидово принадлежало помещику Трегубову, его порвал волк-оборотень, а я лечил. Со мной в Завидово была жена, и они с молодым помещиком, явно понравились друг другу. Василий Трегубов был красивым парнем, вполне в народном стиле, кудрявым и томным. Как сплетничали в уезде, на него запала престарелая Екатерина Алексеевна по прозвищу Великая, и попользовавшись молодостью, наградила богатым имением.
- Разве ты не знал? - удивился Котомкин. - Тамошний барин Василий Иванович перед смертью все имение отписал Алевтине Сергеевне.
- Первый раз слышу, - ответил я, скрывая раздражение. - Это, наверное, было уже после меня. Когда мы с Алей были в Завидово, ее там арестовали и увезли в Петербург по приказу императора Павла.
- Это то, что ты мне рассказывал? - тихо спросила Маша.
- Да, - односложно, ответил я.
Мне кажется, кроме Ивана, который был со мной в Завидово, никто не понял, с чего это я стал нервничать. Иван же слишком упорно отводил взгляд и не проявлял к теме разговора никакого интереса.
- И когда этот Трегубов умер? - спросил я. - Он же был совсем молодым!
Котомкин задумался и виновато развел руками:
- Прости, тоже запамятовал. Только мне сдается, давно. Сама же Алевтина Сергеевна, когда бывает в Завидово, всегда нас навещает. Васятка, ты-то не помнишь, когда тамошний барин помер?
- Лет пять, а может и все десять. Мне, Фрол Исаевич, это без интереса.
Пока мы разговаривали, нам приготовили комнаты и накрыли стол для позднего ужина. Мы все провели бессонную ночь, устали за день, хотели спать, но никто не решился помешать бывшему рабу продемонстрировать свое благосостояние и гостеприимство. Впрочем, за столом мы посидели недолго и разошлись по своим комнатам.
Я, как только добрался до своей комнаты, сразу же упал в постель, и спал без сновидений и былых воспоминаний.
Утром с Иваном встали рано. Разговор о Завидово и Але больше не возобновлялся. Солдат занимался своей лошадью и телегой, а я приводил себя в порядок перед визитом к княгине Присыпке. Маша проспала до позднего утра, а когда проснулась, сразу же попросила натопить баню. Мне бы тоже не мешало вымыться, но нужно было идти разбираться с Ульяной и тюрьмой. Дождавшись приличествующего визиту времени, я отправился к Анне Сергеевне пешком.
Присыпки жили совсем недалеко от портного, на той же улице, только ближе к центру. Идти туда, было минут пять, и всю дорогу я старался не думать о странном завещании Трегубова. Тем более что нужно было подготовиться к разговору. Княгиню я знал молоденькой дамочкой, наивной, пикантно округлой и милой и не представлял, во что она теперь превратилась.
Знакомый дом выглядел значительно лучше, чем тринадцать лет назад. Его недавно отремонтировали, подновили, и он вполне мог считаться самым красивым и богатым в городе. Возле ворот меня остановил привратник в синей ливрее. Он преградил дорогу и спросил, что мне нужно.
- К Анне Сергеевне, - ответил я.
- Вам назначено-с? - изысканно вежливо, уточнил он.
- Нет, я только что приехал. Мы с княгиней старые знакомые, - начиная сердиться, что приходится объясняться уже в воротах, сказал я. - Пойди, доложи, что господин Крылов хочет нанести ей визит.
- Никак невозможно-с, - ответил он с низким поклоном. - Мне не можно отлучаться с ворот.
Ситуация складывалась дурацкая. Стоять за воротами и ждать, когда кто-нибудь выйдет из дома, было, мягко говоря, унизительно. Оттолкнуть привратника и войти без спроса - можно было загубить все дело. Я в очередной раз убедился, что статус личности напрямую зависит от антуража. Если бы я приехал в экипаже, а не пришел пешком, швейцару не пришло бы в голову меня задержать.
Тут на мое счастье из дома вышел какой-то статный, элегантно одетый господин. Я дождался, когда он подойдет, и обратился к нему:
- Послушайте, вы не могли бы оказать мне любезность, позвать кого-нибудь из слуг.
Тот скользнул по мне взглядом, прошел мимо и даже не ответил. Это уже было чересчур! У меня как-то сразу все сошлось в одно, Завидово, Трегубов, привратник, хамство незнакомца и я не сдержался:
- Эй, ты! - рявкнул я. - Ты, что оглох!
Ну, и конечно добавил еще несколько популярных в народе выражений. Однако и это не подействовало, тот как шел, так и шел, не поворачивая головы.
- Вы, это, сударь, зря стараетесь, - хихикнул привратник, - Герасим Степаныч глухой как тетерев.
- Глухой? - переспросил я и понял, кто только что прошел мимо меня! Тот самый кучер Герасим, которого я приспособил в любовники княгине.
Не раздумывая, я бросился за ним следом и стукнул по плечу.
Герасим оглянулся, посмотрел на меня холодным взглядом и недовольно поморщился. Потом в его глазах что-то промелькнуло, он еще раз меня осмотрел и, вдруг, расплылся в улыбке.
Похоже, что мне в очередной раз очень обрадовались. Герасим замычал и прижал меня к своей надушенной груди. Когда он вдоволь наобнимался, я показал знаком, что хочу встретиться с хозяйкой.
Теперь привратник приветствовал меня низким поклоном, и мы пошли прямо в дом. Бывший кучер от полноты чувств, продолжал мычать и чуть не тащил меня за руку.
Слуги при виде Герасима шарахались в стороны, а он, ни на кого не глядя, повел меня прямо в спальню княгини. Внутренняя обстановка здесь практически не изменилась, осталось этаким уютным гнездышком любви и неги. Анна Сергеевна как и во время нашего первого знакомства лежала в постели.
Вид ворвавшегося к ней Герасима, да еще не одного, а в сопровождении незнакомого мужчины ее испугал, она вскрикнула и закрылась до подбородка одеялом.
Тот же продолжал мычать и тыкать в меня пальцем.
- Кто вы, и что вам здесь нужно? - дрожащим голосом спросила княгиня.
Она повзрослела, располнела, лицо приобрело женскую мягкость, но прежние милые черты узнавались без труда.
- Анна Сергеевна, ради Бога, не пугайтесь, - попросил я, - это Герасим меня привел без доклада. Вы, наверное, помните меня, я Крылов…
- Господи! Не может быть! Крылов! - воскликнула она, и я понял, что сейчас мне достанется новая порция объятий. - Голубчик, если бы вы знали, как вы вовремя!
- Ну, полно, полно, княгиня, что вы, - бормотал я, освобождаясь от ее ароматного тела.