Маша вздохнула, и первой пошла в сторону сельской улицы. Мы миновали село и вышли за околицу. Ночь была тихой и теплой. Неправдоподобно яркая луна погасила почти весь Млечный путь. На западе облака оранжевыми штрихами исчертили матовую черноту неба. Соловьи в поисках любви неистовствовали в кронах придорожных деревьев. Белая пыль дороги сверкала космическим серебром.
- Я еще никогда не видела такой неземной красоты, - тихо, словно боясь нарушить очарование ночи, сказала княжна.
Я не ответил, и только согласно кивнул головой.
- Знаешь, - спустя какое-то время, сказала Маша, - я не жалею, что все так получилось. Мне кажется, я теперь всю жизнь буду вспоминать эти дни.
Я не совсем понял, что она имеет в виду, испытания, выпавшие на ее долю, или наши отношения, но уточнять не стал.
- Я чувствую, что все кончится хорошо, - добавила она, и почему-то вздохнула. Дальше мы шли молча. Я думал о том, что нам предстоит, что глупая конкуренция попадьи, спутала все карты, и каким стал за последние тринадцать лет уездный городок Троицк, в котором я венчался, обрел много друзей и, пожалуй, был счастлив.
- Ты еще не устала? - спросил я девушку, когда небо посветлело, повеяло сырой предутренней прохладой, и проснулись птицы.
- Немножко, - ответила Маша, потом остановилась, повернулась назад и долго смотрела на дорогу. - Кажется, нас кто-то догоняет, - сказала она. - Вот бы довез!
Я тоже обернулся. Действительно, вдалеке кто-то ехал. Рассмотреть экипаж я не смог, но по невысокому росту лошадки и абрису телеги, предположил, это крестьянин.
- Все равно, я согласна и на простую телегу, - улыбнулась девушка. - Не думала, что так быстро отвыкну от кареты.
Маша сошла на обочину, и не очень заботясь о чистоте платья, села на бровку сухой канавы. Я пристроился рядом. Скоро стало слышно, как по выбоинам дороги стучат колеса. Мы встали и вышли на проезжую часть. Я не ошибся, это была обычная крестьянская подвода. Возчик сидел на доске, заменяющей козла и, как мне показалось, дремал.
- Эй, добрый человек! - окликнул я мужика.
Крестьянин вскинул повисшую голову, увидел на пути людей и поспешно натянул поводья. Лошадь остановилась. Я подошел к нему, собираясь попросить отвезти нас в город, и замер с открытым ртом. Меня догнала Маша, тоже разглядела кучера и радостно поздоровалась:
- Здравствуй, Иван! Как хорошо, что мы тебя встретили!
Иван удивленно посмотрел на княжну, обернулся, словно, надеясь увидеть кого-то за спиной, никого там не обнаружил, и всем видом показал, что ничуть не разделяет радости встречной барышни. Я уже понял, в чем здесь дело, развеселился, но в разговор вмешиваться не стал.
- Здравствуйте, коли не шутите, - наконец, ответил он, снимая шапку.
- Вы куда пропали? Где Любаша? - продолжала допытываться княжна, сияя удовольствием от такой неожиданной встречи.
- Вы, барыня, меня с кем-то путаете, - наконец, ответил Иван. - Я вас не знаю.
- Как это не знаешь? Ты что шутишь? - искренне удивилась девушка. - Это же я Урусова!
- Виноват, барыня, не припомню, чтобы мы встречались! - виновато, сказал он.
- Алексей, - теперь, обратилась она ко мне, - что это с ним? Иван, это же я!
Только теперь кучер обратил внимание на второго встречного, всмотрелся в лицо и рот у него открылся не меньше, чем только что у меня.
- Ваше благородие, да никак это ты! - воскликнул он, одним махом, спрыгивая с брички. - Вот уж радость, так радость!
Мы с ним обнялись. Он горячо, а я формально. Маша ничего, не понимая, удивленно, наблюдала за нашей бурной встречей.
- Неужели это ты, Алексей Григорьевич! - оставив мои плечи и грудную клетку в покое, радовался Иван. - Какими судьбами!
- Идем в Троицк, у нас там кое-какие дела, - ответил я. - Отвезешь нас, а то барышне идти тяжело?
- Конечно, отвезу, какой может быть разговор! - продолжая радоваться, ответил он. - Надо же, какая встреча!
- Но как же так, ты что меня совсем забыл? - вмешалась в разговор княжна. - Мы же совсем недавно виделись!
Иван озадачено посмотрел на странную барышню и пожал плечами.
- Маша, мы с Иваном еще не виделись, - объяснил я. - Вернее сказать, он нас еще не видел. Мы с ним встретимся только зимой.
Теперь уже Иван посмотрел на меня странным взглядом и уточнил:
- Это как так зимой, а сейчас мы что не встретились?
- Это ты нас встретил, а мы с тобой встретимся только будущей зимой. Да не бойся ты, я не сошел с ума, сейчас все объясню.
Однако объяснить, как мы все запутались во времени, оказалось не так-то просто. Я старался, как мог, но сам себе постоянно противоречил. Пришлось рассказывать всю историю с самого начала. Не знаю, поверил ли нам до конца долгожитель. Он слушая, только качал головой. Впрочем, мне кажется, во всей этой запутанной истории его больше всего заинтересовала только предстоящая встреча с девушкой по имени Люба.
Глава 20
За тринадцать лет, что прошли с того времени, когда я последний раз был в уездном городе Троицке, здесь почти ничего не изменилось. Та же сонная лень и пустая главная улица, оживающая только по воскресным дням и церковным праздникам.
Впрочем, и за следующие двести лет тут мало что менялось. Разве что в восемнадцатом веке в Троицке было две церкви и ни одного кинотеатра, а в двадцатом церковь осталась одна, зато появился кинотеатр. Но уже двадцать первый век внес свои замечательные коррективы в историю и культуру города. Старую церковь обновили, покрасив купол в веселенький синий цвет, зато закрыли кинотеатр и в его помещении устроили казино с рулеткой и игровыми автоматами. Однако это блестящее, светлое будущее было за необозримым горизонтом, пока же вдоль центральной улицы гуляли козы, поросята и куры вперемешку с гусями.
Иван сразу же нас повез к портному Фролу Исаевичу Котомкину. С этим человеком я подружился еще во время первого перемещения во времени, а потом сталкивался с его потомками на протяжении двух веков. С правнучкой Фрола у нас даже были какое-то время романтические отношения.
Котомкин был крепостным крестьянином на оброке, выучился у немца портняжному ремеслу и открыл первую в городе швейную мастерскую. Я в свое время помог ему решить семейные проблемы и у нас сложились очень теплые отношения.
- Чего еще надо?! - строго спросил меня какой-то белобрысый парень, выглядывая на наш стук, в калитку новых тесовых ворот.
- Позови хозяина, - попросил я.
Парень внимательно осмотрел наш "экипаж", сплюнул за ворота, хмыкнул и с нескрываемым высокомерием, ответил, что хозяина нет, и когда он будет неизвестно.
- Тогда позови хозяйку, - попросил я.
- Никого нет, - ответил он, посмотрел на меня и вдруг расплылся в улыбке.
- Барин приехал! - неожиданно, закричал он и бросился открывать ворота.
Я не понял, с чего это он так обрадовался и какой я ему "барин".
- Неужто, не признал? - спросил он, распахивая створки ворот. - Это ж я Васька Гольцов!
Кто такой этот Гольцов и почему я должен его знать, мне было совершенно непонятно.
- Васька! - обрадовался я, только для того, чтобы сделать ему приятное. - Да тебя не узнать, гляди, как вырос, совсем красавцем стал!
- А то! - улыбнулся он во весь рот. - Проходите, я побегу старому хозяину доложу, вот радости-то будет! Я ж сперва подумал, что вы сшить чего хотите, так мы теперь не шьем, мы, нынче, по купеческой части! - договорил он уже на ходу.
Мы вошли в дом и прошли в бывшую столовую, теперь, судя по всему, гостиную. Здесь все изменилось. Вместо сундуков, лавок, скамеек, стояла недорогая венская мебель с гнутыми ножками. Я не успел ничего рассмотреть, как в комнату вбежал старик Котомкин и бросился обниматься. Он порядком постарел, но держался молодцом и не выглядел развалиной.
- Радость-то, радость, какая, - говорил он, прижимая меня к себе. - Сколько лет, сколько зим! Я уже и не чаял, что встретимся!
От такой искренней радости мне стало неловко. Я хорошо относился к портному, считал его достойным человеком, но так обрадоваться встрече с ним никогда бы не смог.
- Как вы Фрол Исаевич? - спросил я, когда эмоции поутихли.
- Плохо, Алеша, - грустно сказал он, кажется, впервые называя меня просто по имени. - Осиротел я, оставила меня хозяйка. Уже второй год как преставилась. Живу один бобылем.
- А как Дуня? - спросил я о его дочери, которую в свое время вылечил от "любовной лихорадки", уговорив отца не противиться браку с ее избранником.
- В Петербурге, Семен-то ее большим купцом стал, тыщами ворочает, а я теперь никому не нужен и вроде как на покое. Да что я все о себе, как ты-то? К нам, какими судьбами?
На первую часть вопроса ответить мне было нечего, потому я сразу же перешел ко второй.
- Пожить у вас хочу несколько дней. Мою знакомую в тюрьму посадили, нужно ее оттуда вызволить.
- Живи, сколько хочешь, места у нас много, - не раздумывая, пригласил старик. - Ты я смотрю опять с Иваном? А барышня кто?
- Мы вместе, - опять я ушел от прямого ответа, - барышню зовут Марией Николаевной.
- Васятка, - позвал Фрол Исаевич белобрысого парня, - скажи нашим бабам, пусть приготовят комнаты гостям. У нас теперь все как у благородных, - добавил он, показывая на новую мебель. - Живем, прости Господи, как немцы какие-то, а ведь зятю слова поперек не скажи, сразу: "папаша, вы отсталый". Да, что я все болтаю, садитесь, гости дорогие, где у кого душа лежит.
Мы стали садиться, а Котомкин хоть и ругнул немецкую жизнь, зорко следил какое впечатление производит их новая мебель.
- Так что ты говорил, кого невинно в тюрьму упекли? - спросил он, когда все устроились.