Оказавшись в окружении полуодетых русских, французы толпились возле дверей, не зная, что делать дальше. В этот момент, бразды правления взяла на себя Екатерина Романовна. Ее ничуть не испугали вооруженные люди, и она вполне светски пригласила гостей садиться.
Услышав родную речь, захватчики ободрились, и начали расходиться по гостиной. Офицер, в чине пехотного капитана, остался возле хозяйки и велеречиво принес извинения за ночное беспокойство и внезапное появление. Выглядел офицер сильно потрепанным, с воспаленными глазами и загрубевшим от мороза лицом. Даже усы у него грустно опустились концами вниз. Кологривова его доброжелательно выслушала и ответила, что особого беспокойства нет, она вполне понимает замерзающих путников, и в ее доме их обогреют, накормят и окажут всяческое содействие. Она была так проста и естественна, что у меня появилось чувство, что французы никакие не захватчики, а обычные гости.
- Сейчас я распоряжусь вас покормить и разместить, - сказала Екатерина Романовна и отправилась вглубь дома, оставив офицера на нас с Петром.
Оставшись без посредничества женщины, оба недавних противника насторожено посматривали друг на друга, стараясь внешне выглядеть спокойными. Мне же было интересно узнать, какого черта французы забрались так далеко от своих войск и что они здесь делают. О чем я прямо спросил офицера:
- Господин капитан, как вы здесь оказались?
- О, вы тоже говорите по-французски! - обрадовался он. - Мы направлялись в Звенигород, но на нас напали ваши мужики. Их было очень много. Произошла жестокая схватка. Моя рота оказалась разбита, со мной остались только те люди, кого вы здесь видите. Нам пришлось долго прятаться в лесу. Потом мы пошли догонять свою армию.
Мы с Кологривовым переглянулись, и следующий вопрос задал он:
- А почему вы пошли совсем в другую сторону?
- Почему в другую? - искренне удивился капитан. - Мы шли правильно, и дорогу нам показывал один русский крестьянин.
- Понятно, - сказал я, - нашли себе Сусанина.
- У вас, что не было компаса? - продолжал любопытствовать Петр Андреевич. - Ведь вы вместо запада шли на восток.
Француз так удивился, как будто Кологривов открыл ему вечную истину.
- Правильно, на восток. Компаса у нас нет, но я сверялся с солнцем. Мы всю эту компанию движемся точно на восток.
Теперь удивились мы с лейтенантом.
- Так вы даже не знаете, что ваша армия отступает? - едва не в один голос воскликнули мы.
- Великая армия отступает? Зачем?
Я не выдержал и засмеялся.
- Я сказал что-нибудь смешное? - немного напрягся француз.
- Нет, господин капитан, меня рассмешил плохой порядок в ваших войсках. Вас даже не известили, что вы теперь не наступаете, а отступаете. Должен вас огорчить, месье капитан, ваша армия разбита и стремительно уходит на запад.
- Вы отдаете отчет в том, что говорите, мосье! - громко, так что начали подниматься с мест солдаты, воскликнул капитан. - Наша армия разбита? Кем? Когда?
Вопрос был сложный, но я на него ответил:
- Русскими, месье капитан, фельдмаршалом Кутузовым.
- Но, но ведь русские не хотели с нами воевать, как же так? - растеряно сказал он, и задал самый нелепый для захватчика вопрос. - И что нам теперь делать?
- Пока отдыхайте, - вмешался в разговор Кологривов, - а потом решит начальство.
- Выходит мы у вас в плену? - убито спросил француз.
- Нет, сейчас вы у нас в гостях, - сказала, приближаясь, Екатерина Романовна. - Прошу всех к столу.
Простое человеческое приглашение разом отодвинуло на второй план и сладость великих завоеваний, и нестерпимую горечь поражения. Французы, включая капитана, ломанулись за стол, на который миловидные русые девушки в длинных рубахах, подносили и подносили холодные русские закуски.
Мы остались стоять втроем. Екатерина Романовна в накинутом на плечи салопе, Петр Андреевич в ночной рубахе и с пистолетом, и я в куртке и сапогах.
- Сколько же дней они не ели? - задумчиво сказала Кологривова, наблюдая с какой скоростью враги вгрызаются в холодную телятину, пышные пироги и жадно запивают все это простым квасом.
В этот момент, по лестнице спустилась полностью одетая княжна, и удивленно осмотрев место действия, подошла к нам:
- Что здесь происходит? Кто эти люди?
- Французы, заблудились в лесу, - ответил я, наблюдая, что происходит с раненым героем.
Кологривов с ужасом посмотрел на Машу, потом на себя и, вдруг, начал пятиться, стараясь прикрыться маменькой.
- Ты, это что, Петруша? - удивлено спросила Екатерина Романовна, поворачиваясь к сыну.
Тот что-то пискнул в ответ и, забыв, про свою смертельную рану, рванул через всю гостиную к лестнице на второй этаж, в прямом смысле, мелькая голыми пятками.
- Что это с ним? - тревожно спросила хозяйка. - Может быть, опять заболел?
Я посмотрел на отвернувшуюся от нас княжну и ничего не ответил. Мне такая внезапная стеснительность и неожиданное бегство парня, совсем не понравилось.
Если Петр Кологривов каким-то образом расшифровал Машу, у нас с ней могли возникнуть лишние сложности.
- Думаю, он просто пошел одеться, - ответил я. - Простите, но мне тоже стоит что-нибудь на себя накинуть.
Теперь, когда оккупанты перестали представлять опасность, торчать в гостиной и наблюдать, за тем как они едят, смысла не было, и я пошел к себе, одеться. Когда минут через пятнадцать вернулся, диспозиция в гостиной ничем не изменилась. Только что хозяйка и княжна сидела в креслах, и русые девушки в посконных рубахах, бегали в кладовую и на кухню не так проворно, как вначале. Французы же продолжали есть русские яства, не снижая темпа.
Я сел в свободное кресло подле Екатерины Романовны. Она заворожено следила за гостями и сочувственно качала головой.
- Бедные люди, - повернувшись ко мне, сказала Кологривова, - зачем они пришли к нам… И почему мужчины так любят воевать?!
Вопрос был чисто риторический, и я на него отвечать не стал.
- Вы, Алексей Григорьевич, тоже любите войну? - спросила она.
- Только когда вынуждают обстоятельства. Мне претят убийства и жестокость. Слишком мало времени нам отпущено на жизнь, чтобы еще сокращать этот срок самостоятельно или ради чьих-то интересов.
- Очень мудрая мысль, для такого молодого человека, - похвалила она.
Я был всего лет на десять моложе нее, но и, правда, чувствовал себя рядом с ней совсем молодым. Сорок лет в эту эпоху был вполне почтенный возраст.
- А вот и Петруша, - сказала хозяйка, с удовольствием рассматривая сына в полной парадной форме гвардейского лейтенанта.
Французы тоже заметили возвращение Кологривова и на несколько секунд прекратили жевать.
Впрочем, русский офицер заинтересовал только одного капитана.
Он отодвинул стул, незаметно вытер сальные губы рукавом, и встал ему навстречу.
Из учтивости встать пришлось и нам с Машей. Капитан подошел, щелкнул каблуками раскисших, порванных сапог.
- Я не успел представиться, - сказал он, - де Лафер, капитан третьего пехотного корпуса десятой дивизии.
- Лейтенант Кологривов, лейб-гвардии гренадерский полк.
- Простите, я не ослышался, вы граф де Ла Фер? - переспросил я, с интересом рассматривая новоявленного Атоса.
- Да, я де Лафер, вы меня знаете? - удивленно спросил он.
- Нет, мы незнакомы, но я слышал вашу фамилию, а господина Д'Артаньяна случайно среди вас нет? - засмеялся я.
- Д'Артаньяна? Это, кажется, какой-то маршал времен Людовика XIV? - не понимая причину моей веселости, ответило он. - О других Д'Артаньянах я никогда не слышал.
Суть нашего разговор никто не понял, и все смотрели на меня выжидающе, рассчитывая на объяснение.
- Я кое-что слышал о вашем предке, граф, приятеле того самого маршала, - переставая смеяться, сказал я. - Говорят, он был достойнейшим человеком.
- Я не граф, - объяснил капитан, - мой род принадлежит к младшей ветви фамилии, мой родовой титул всего лишь виконт.
На этом представление кончилось. Мы с Машей так себя и не назвали.
- Когда ваши люди поужинают, они могут отдохнуть в людской, - сказала хозяйка. - А вы, если, Алексей Григорьевич не возражает, можете переночевать в его комнате, там есть удобный диван. Отдельные комнаты в доме есть, но в них не топлено.
Я не возражал и повел де Лафера наверх.
- Мне казалось, что русские люди грубые и жестокие, - сказал виконт, когда мы оказались в моей комнате, - оказывается, я был не прав.
- Мы часто пребываем в плену национальных предубеждений, - согласился я. - Раздевайтесь и ложитесь, вот ваш диван. Думаю, вам сейчас необходимо как следует выспаться.
- А кто наша хозяйка?
- Русская дворянка, - ответил я. - Примерно вашего социально уровня, хотя у нас и нет виконтов, - объяснил я, с трудом сдерживая зевок. - Ложитесь, уже поздно.
- Она замужем?
Я не знал, как по-французски будет вдова, объяснил пространно:
- Ее мужа уже нет в живых.
- О! Мадам Екатерина такая красивая женщина и совсем одна! - чему-то обрадовался де Лафер.
Француз он и есть француз, подумал я, засыпая, одни бабы в голове.