Иногда в полку объявлялась учебная тревога, целью которой была тренировка по установке ракеты на пусковом столе и подготовке ее к пуску. Зрелище это было потрясающее. Каждое подразделение выполняло свою операцию, а все вместе выглядело как четкая работа слаженного организма. Из ангаров огромные автотягачи вывозили ракету, подвозили ее к пусковому столу, и устанавливали на него при помощи специального автокрана. Тут же с ракетой начинали работать «двигателисты». Они проверяли двигатели и снимали с них заглушки. К ракете с разных сторон подъезжали огромные автоцистерны-заправщики отдельно с горючим и окислителем. Солдаты в специальной одежде из войлока и синтетических материалов подсоединяли гибкие трубопроводы большого диаметра в специальной защитной оплетке от заправщиков к ракете. Если эта операция будет выполнена плохо, может произойти пролив, а это чревато взрывом, либо заражением и гибелью людей. В последнюю очередь к работе приступали «головастики», так называли подразделение, состоявшее только из офицеров, которые на спецмашине привозили из хранилища головную часть ракеты с ядерным зарядом, и устанавливали ее на уже стоящую вертикально ракету. При этом все остальные подразделения свою работу уже закончили, и были отведены в убежище. Выглядело это жутковато.
Наконец, ракета к пуску была подготовлена. На это уходило примерно два с половиной часа. Говорили, что на каждой ракете уже была установлена программа полета к определенной цели, о которой никто в полку, а может быть и в дивизии, не знал. Знали, наверное, только в Москве, в Генштабе.
Считалось, что самая тяжелая и ответственная работа была у солдат- «заправщиков», у них было усиленное питание, двойная порция, кроме того, давали продукты, которых не было у всех остальных, например, сыр.
Спустя какое-то время службы Бориса в полку в качестве «двигателиста», т.е. по той специальности, по которой его готовили в учебке, он был вызван в штаб полка, где находился тот самый старший лейтенант, с которым они вместе играли в гандбол. Борису объявили, что старший лейтенант назначен в этот полк помощником командира полка по спортивной подготовке, и что Борис назначен к нему помощником. В новые обязанности Бориса входила организация тренировок и спортивных игр на стадионе и в спортзале. Он был ответственным за спортинвентарь, контролировал использование спортивных снарядов и т. п. В этих условиях, естественно, он сам стал играть во все спортивные игры, и заниматься разными видами спорта. Его организм стал сильным и натренированным. Например, он мог креститься пудовой гирей, свободно выполнял самые сложные упражнения на перекладине и т. д. Однако эту работу Борис должен был выполнять по вечерам, когда офицеры, кроме дежурных, уезжали на центральную «площадку» в дивизии, где у них были квартиры и где они жили с семьями. В определенные часы у подразделений полка наступало свободное время, и тогда многие приходили на стадион и в спортзал.
Для того чтобы Борис не был связан с постоянной боевой подготовкой, его перевели из боевого подразделения во вспомогательное. Он стал «котельщиком», т.е. оператором котельной. Котельная работала на мазуте, в ней было три котла, похожие на железнодорожные цистерны, она отапливала весь полк. В обязанности оператора входило обслуживание котлов, контроль работы приборов, соблюдение температурного режима и т. д.
В 1968 году произошли известные политические события в Чехословакии. Страны Варшавского договора ввели на ее территорию свои войска. Мир оказался на грани войны. Во время чехословацких событий в соответствии с приказом Министра обороны Вооруженные Силы СССР были приведены в состояние повышенной боевой готовности. В полку офицеры проводили с солдатами беседы, в ходе которых разъясняли политику партии и правительства. Перед строем вновь принятым вручали партийные и комсомольские билеты, как в Великую Отечественную войну, когда говорили: «Прошу принять меня в ряды партии, хочу умереть коммунистом!».
Была ли тогда «дедовщина»? Была. Как правило, это касалось молодых солдат первого года службы, и имело воспитательный характер. После отбоя, когда все обязаны лежать в постелях, в отдельную комнату, например, в сушилку, вызывался провинившийся солдат, а там уже находились старослужащие. Между ними были распределены роли: кто-то назначался «прокурором» (обвинителем), другие – «судьями», третьи «палачами» – исполнителями.
«Прокурор» выступал перед «судьями», и излагал суть проступка «подсудимого». Как правило, это были мелкие бытовые конфликты. «Судьи» допрашивали «подсудимого» и «свидетелей», и выносили «приговор». Он заключался в том, что «подсудимому» назначалось наказание в виде нескольких ударов столовой ложкой или бляхой ремня по заднице, или обязывали его принести извинение солдату – «старику» за неуважительное отношение, или что-то другое. Приведение «приговора» в исполнение осуществляли «палачи». Таким образом, в подразделении обеспечивалось соблюдение неписаных правил поведения в коллективе. Хамы и мелкие воришки наказывались самими солдатами, не вынося сор из избы. И порядок был. В полку не было издевательства над молодыми солдатами, как это появилось уже в более поздние годы.
Служба шла своим чередом. Однажды сослуживец Бориса рассказал ему, что подал рапорт, и в нужное время поедет поступать в Ленинградское Высшее Военно-Морское училище подводного плавания имени Ленинского комсомола. Он был влюблен в Военно-Морской флот, спал и видел себя морским офицером. Своими мечтами он делился с Борисом, и как-то незаметно агитировал его поехать с ним и вместе поступать в училище.
В жизни каждого молодого человека наступает момент, когда он мучительно ищет себя в этой жизни, ищет свое призвание, строит планы на будущее. Вот и Борис, нет – нет, да и задумывался о смысле жизни, о том, кем быть. Он вспоминал, что отец тоже очень любил Военно-Морской флот, ему нравилось носить офицерскую, с иголочки, форму с кортиком. Кроме того, отец мечтал о том, чтобы Борис окончил военное училище и стал офицером. Так или иначе, но под воздействием и своего приятеля, и своих размышлений, Борис принял решение поступать в училище. Пришлось проходить довольно суровую медкомиссию. Единственная претензия к Борису у медиков была – вырезать гланды, что он и сделал в дивизионном госпитале.
В нужное время приятели получили командировочное предписание, в соответствии с которым они откомандировывались для прохождения вступительных экзаменов в указанное училище. По приезде в Ленинград, Борис разыскал дальних родственников по линии своей бабушки Екатерины Михайловны, и приехал к ним в гости. После полагающихся в таких случаях застольных разговоров и воспоминаний, Борис попросил дать ему какую-нибудь гражданскую одежду, чтобы погулять по городу и сходить в Зимний Дворец. Одежду ему дали, но вот ботинки оказались на размер меньше. Напялив все это на себя, Борис с энтузиазмом отправился на экскурсию. Под конец дня он так намял ноги, что не мог идти. Кое-как добрался до родственников, переоделся в свою армейскую форму, и отправился в училище.
Первый экзамен был сочинение. Оценки никому не объявляли и всех допустили ко второму экзамену – по математике. А между этими двумя экзаменами на территории училища состоялись мероприятия, посвященные очередному выпуску молодых офицеров-подводников. Это было красивое зрелище. Весь личный состав курсантов разных курсов был построен во дворе училища на плацу. Звучал Гимн СССР, реяли флаги и знамена, все участники в парадной форме, на трибуне командование – адмиралы и прочие, большая толпа матерей, жен, невест. После зачтения приказа о присвоении курсантам первого офицерского звания – лейтенант, выпускникам были вручены погоны и офицерские кортики. Затем под звуки духового оркестра подразделение выпускников-курсантов строем удалилось, чтобы через какое-то время торжественным маршем появиться на плацу в парадной офицерской форме – белые кители с золотым шитьем с кортиками у пояса на парадной перевязи, в белых фуражках, в белых отутюженных брюках, в белых шелковых перчатках.