– В моем бизнесе, – сказал Адам, – оплата наличными – обычное дело.
И это правда. К нему приходило много людей с IQ больше, чем сумма на банковском счету, причем нельзя сказать, что они были уж очень умными.
– Понятно. – Солтер сделал пометку в блокноте. – Давайте поговорим о письмах, которые она принесла. Вы их читали?
– Да. – Семнадцать. Ребенок. Труп.
– Копии снимали?
– Нет. Она сделала это сама. Пришла уже с копиями. Оригиналов я не видел. Прочел только одно письмо. Но были и другие.
– Что говорилось в письме?
– Оно было от отца. Он сидел… то есть раньше… в тюрьме. Потом освободился и, насколько я понял, какое-то время не писал. Потом возобновил переписку, но не сообщал, где он, – ни обратного адреса, ничего. То есть это была односторонняя связь. Девушка хотела ответить ему. Попросила его найти. Я имею в виду адрес.
– Вы уполномочены заниматься такого рода деятельностью?
– У меня лицензия частного детектива, и вам это известно.
Солтер не ответил.
– Именно это я и сделал, – продолжил Адам. – То же самое, что делаю каждый день. Люди сбегают из-под залога, я их ищу и привожу назад. Вам это известно.
– В данном случае никто не сбежал из-под залога.
– Навыки, – сказал Адам. – Навыки требуются те же.
– Понятно. Значит, вы использовали свои навыки, чтобы узнать адрес.
– Совершенно верно.
– Помните его?
– Нет.
– Но у вас остались записи?
– Да. Конечно.
– Она не сообщала вам свой адрес? Только номер телефона?
– Только номер телефона. Сказала, что учится…
– В колледже Болдуина-Уоллеса. Да. Объяснила, почему выбрала вас?
– Сказала, по рекомендации. – Адам жалел, что по дороге не остановился купить жвачки. От него разило пивом, и от этого он казался слабым и жалким.
– Мы знаем, – сказал Солтер. – От ее бойфренда. Рекомендацию, если можно так выразиться, дал он. Парень играет в команде вашего брата.
– Играет? Прямо сейчас? В этой команде?
– Прямо сейчас. – Солтер кивнул. – Колин Мирс. Насколько я знаю, его семья дружит с вашим братом. О вас говорили, и Колин, наверное, понял, что вы, должно быть, детектив.
Адам решил не обращать внимания. Должно быть. Какая разница? Плевать, что думает Солтер. Главное – девушка с накрашенными ногтями. Главное – найти чокнутого сукина сына, который ее убил, и прикончить его. Потому что, если ты этого не сделаешь… если он останется жить…
– Жаль, что она вам солгала, – сказал Солтер. – И жаль, что вы не установили ее личность. Если б вы знали ее настоящее имя, то без труда нашли бы ее отца. В тюрьме Мэнсфилд.
Адам удивленно посмотрел на него.
– Он не освободился?
– Нет. Сидит уже семь лет. В данный момент его допрашивают. Он говорит, что последнее письмо написал в августе. Кто продолжал писать вместо него? Кого вы для нее нашли? Мы должны его отыскать. Как можно быстрее.
– Бессмыслица какая-то, – сказал Адам.
– Что?
– В этом нет никакого смысла, Солтер. Я видел письмо, понимаете? Парень, который его написал, изо всех сил старался не встречаться с ней.
– Правда?
– Точно. Я читал это проклятое…
– Вы уже это говорили. Но для того, кто не хочет, чтобы его нашли, он оставлял слишком много следов, ведь так? Сказал, что вернулся в город, назвал имя хозяйки… Девочке, которая очень хотела с ним общаться… Вы не видите здесь противоречия?
Справедливые замечания. Но Адам покачал головой.
– Он знал, где ее найти. Какой смысл затевать такую игру?
– Не знаю, – сказал Солтер, – но преследование довольно часто сопровождается играми. Довольно часто.
– Для этого требуется терпение, – возразил Адам. – Сидеть и ждать, отреагирует ли она? Начнет ли его искать? Чертовское терпение.
– Возможно, он не такой уж терпеливый. Возможно, когда она появилась на его пороге, он заторопился.
Теперь Адам вспомнил номер. Цифры всплыли у него перед глазами: 7330. Да, на Шедоу-Вуд-лейн. Это адрес дома, в дверь которого она постучала.
Туда, куда он ее отправил.
6
Когда Бет спустилась из спальни, чтобы встретить Кента, был уже третий час ночи, но она не выказала удивления. Во время сезона у жены тренера футбольной команды такое позднее возвращение не являлось причиной для тревоги, а когда у них еще не было детей, сама Бет не ложилась раньше. Она работала медсестрой в отделении «Скорой помощи» и собиралась вернуться на работу после того, как подрастут Лайза и Эндрю. Ночная смена никогда не была для нее проблемой, и Кент иногда заставал ее за тем, что она варит себе кофе в четыре утра, – просто потому, что это лучше, чем пытаться заснуть.
Но сегодня она спала. Кент видел это по ее рассеянной улыбке и примятым подушкой волосам.
– Превосходно, – сказала Бет. – Отличная работа, приятель.
Он открыл холодильник, чтобы достать бутылку воды, и в луче белого света жена увидела его лицо.
– Милый? – Голос у нее был встревоженный.
Он достал воду, захлопнул дверцу холодильника и, не включая света, рассказал ей о том, что Рейчел Бонд мертва.
– Кто-то убил бедняжку? Это убийство? – Она всегда так реагировала на плохие новости – повторяла факты и обдумывала их. Привычка человека, обязанного сохранять самообладание в трудных ситуациях. Сегодня это раздражало. Закричи, хотелось сказать Кенту. Заплачь, закричи, сломайся. В других людях нас больше всего раздражают те качества, которые мы не любим в себе. Он всю ночь старался быть спокойным и сильным, старался подавить свои эмоции. И устал от этого.
Бет подошла к нему, обняла, и раздражение, вызванное печалью и усталостью, растворилось в ее тепле. Не выпуская жену из объятий, Кент рассказал ей о полицейском участке, о том, что говорили Стэн Солтер и Колин Мирс, а также об Адаме.
– Это Адам послал ее к нему? – Бет откинулась назад, пристально глядя ему в глаза. – Адам?
Он кивнул.
– Помнишь тот вечер, когда Колин спрашивал меня о нем? Увидел его на фотографии команды в том году, когда мы стали чемпионами, и спросил, куда он пропал. Я ответил, что он по-прежнему здесь и… что он частный детектив. Вероятно, Колин запомнил. А когда Рейчел решила разыскать отца…
– Она пошла к Адаму.
– Да.
Они умолкли. Кент допил воду. Свет никто не включал.
– Она была чудесной девочкой, – прошептала Бет. – Во всех отношениях. Слишком взрослой. Ты должен помнить, я тебе это много раз говорила. Как будто никогда не была маленькой, как будто уже родилась взрослой.
– Знаю.
Бет кончиками пальцев смахнула слезы с глаз.
– У нее было столько планов, Кент… Она была из тех… сразу было видно, что она может многого добиться.
Голос ее прервался, и Кент погладил ее по голове. Она судорожно вдохнула. Обхватила себя руками и сказала:
– Завтра утром люди узнают, что произошло. Может, еще до начала тренировки…
– Тренировки не будет. Я скажу пару слов и распущу всех по домам. – Кент прислонился к кухонному столу, снял бейсболку и провел ладонью по волосам. – Они попытаются связать это с футболом. Сделают Рейчел символом, начнут посвящать ей игры… Мне бы этого не хотелось.
– Они всего лишь мальчики.
– Не только мальчики. Родители, болельщики, парни с радио. Чирлидеры, учителя, дворники и даже полицейские. И команда парней, играющих в футбол, вдруг начнет олицетворять то, чего олицетворять не должна.
– Может, этого не случится.
– Уверяю тебя, – сказал Кент. – Все так и будет.
* * *
Полиция отпустила его около трех, но Адам поехал домой лишь после восхода солнца. Он отправился в свой офис – привычный маршрут от полицейского участка, – а оттуда на север, к озеру. Там, на груде камней, которые образовывали волнолом, в тени бывшего завода, где когда-то выплавляли сталь, обветшалого символа эпохи, после окончания которой сменилось уже несколько поколений, но о которой люди до сих пор скорбели, он сидел на пронизывающем холоде и пил виски из горлышка бутылки, захваченной в офисе. «Окентошен Три Вуд», превосходный скотч. Дома и на работе Адам держал только первоклассный виски. Его не выпьешь быстро – просто не можешь себе этого позволить.
Теперь он пил быстро.