Джек хотел было отвернуться, но Лорна схватила его за руку.
– Погоди, Джек. Я успею все наладить в ОЦИИВ до сумерек.
Он озадаченно наморщил лоб, не понимая, куда она клонит.
– Сегодня вечером я иду с тобой, – заявила Лорна.
Его морщины не разгладились, а стали еще глубже.
– Когда отправишься охотиться на пантеру, я иду с тобой, – тяжко вздохнула она.
Джек уставился на нее с каменным лицом.
– Нет. Тебе идти вовсе незачем. Слишком опасно.
Гнев вспыхнул у Лорны в груди, и она отчасти обрадовалась, что способна хоть что-то чувствовать после такого количества смертей. И почерпнула в этом гневе силу.
– Слушай, Джек. Я уже охотилась на большую дичь. И стреляю летающими шприцами без промаха.
– Я тоже, причем не шприцами. И знаю эти места лучше тебя.
– А я знаю крупных кошек лучше тебя.
– Лорна…
– Да брось, Джек. Будь же рассудителен. Будь я мужчиной, затеяли бы мы этот разговор вообще? Ты сказал, что собираешься сколотить команду специалистов – следопытов, охотников, свою спецгруппу. Я предлагаю тебе помощь как специалист.
Он хотел было заспорить, но идти на попятный Лорна не желала – и отнюдь не из гордыни.
– Я знаю поведение крупных кошек лучше всех к югу от линии Мэйсона-Диксона[14], – она посмотрела ему прямо в глаза. – Мои знания могут спасти кому-нибудь жизнь. И ты знаешь это. Или ваше мужское эго перевешивает чью-то жизнь?
Она понимала, что последние слова несправедливы, что в гневе просто-напросто забылась и наговорила лишнего. Но прежде чем успела взять свои слова назад, Джек отвернулся.
– Будь готова к сумеркам, – бросил он и направился прочь.
Глава 7
Несколько часов спустя Лорна стояла в изоляторе ветлечебницы ОЦИИВ. Электроснабжение уже возобновили. Свет потолочных светильников отбрасывал яркие блики от клеток из нержавеющей стали, ярус за ярусом поднимающихся вдоль одной стены. Изолятор временно задействовали под карантин для животных, доставленных с траулера.
Осталось лишь пять особей… а в дополнение кладка из одиннадцати питоньих яиц.
Лорна, одетая в костюм хирурга, держала детеныша ягуара в сгибе локтя, кормя его из бутылочки. Тот сосал и глодал деснами резиновую соску с закрытыми глазками. Стоило прижать его чуть сильнее, и раздавалось басовитое рычание. Голодный малыш. Уже третья бутылочка с момента прибытия сюда шесть часов назад.
Лорна провела большую часть времени именно здесь и была рада этому. После стольких смертей провести время с животными, устраивая их, осматривая и кормя, было просто бальзамом на душу. Как всегда, уход за пациентами вернул ей душевный покой и утешение.
Будучи ученым, она понимала почему. Проведены тысячи исследований взаимосвязи между человеком и животными – кошки снижают кровяное давление у гипертоников, визиты собак заставляют прикованных к постели пациентов оживиться и пойти на поправку. Хотя объяснить эту взаимосвязь никто толком не может, она вполне реальна и поддается измерению.
Но для Лорны дело обстояло куда серьезнее. В окружении животных она ощущала биение собственной жизни более полно, ярко и насыщенно, даже чувства ее будто обострялись – нет ничего лучше млечного запаха дыхания щенка, шершавости кошачьего языка на тыльной стороне кисти, ворчания напуганного пса, воспринимаемого скорее ладонью, чем слухом. Она была такой с самого детства. С третьего класса знала, что хочет стать ветеринаром. И хотя коллеги мало-помалу выдыхались, у нее со временем эта связь только крепла.
Продолжая кормить детеныша, Лорна прошла вдоль ряда конур. Сросшиеся обезьянки в средней клетке спали в обнимку, устроившись в теплой груде полотенец. На локтях у них были узенькие белые повязки после отбора крови на анализ и внутривенных вливаний несчастным обезвоженным животным. В стальной миске в углу высилась груда обезьяньего корма и ломтиков свежих бананов.
Лорна уже пробежала взглядом медицинскую карту, висящую на планшете под клеткой. В анализах крови ничего особенного. Легкая анемия и повышенный уровень ферментов печени, скорее всего от длительного недоедания. Но несмотря на страх перед новой обстановкой, после осмотра эта парочка хорошо поела.
Кто-то уже заполнил графу «Имя пациента», вписав «Хьюи и Дьюи»[15].
Лорна улыбнулась. Вот вам и профессиональная бесстрастность. Впрочем, сетовать тут не на что. Она и сама сейчас, будто младенца, укачивала сосунка, которого назвала Багирой в честь пантеры из «Книги джунглей» Киплинга[16].
И все же, несмотря на ласковые прозвища животных, происхождение их полно зловещей таинственности. Кто-то пустился во все тяжкие, чтобы состряпать этот чудовищный груз. И чтобы скрыть его, не остановился перед кровопролитием. Но почему и зачем, а самое главное – кто?
Лорна чувствовала, что ответы таятся в этих животных. Вскоре по прибытии каждое из них прошло тщательный осмотр, включая полное сканирование тела методом магнитно-резонансной томографии. Новая программа компьютерного моделирования все еще обрабатывает данные МРТ, чтобы получить трехмерные изображения внутренних органов. Лорне не терпелось увидеть результаты.
Какие еще генетические аномалии могут там обнаружиться?
В глубине изолятора в выстеленном сеном загоне находился ягненок – маленькая самочка. Она лежала на груде сена, без матери выглядя совсем несчастной. Взгляд ее больших карих глаз был устремлен на проходящую Лорну. Эта овечка ее тревожила, по-прежнему отказываясь сосать из бутылочки.
Но прежде чем Лорна успела поразмыслить о способах соблазнить ягненка бутылочкой, как громкий раздраженный крик привлек ее внимание к последнему пациенту с траулера. Штатный специалист по пернатым решил, что это самец жако, африканского серого попугая – вида, обитающего в джунглях Западной и Центральной Африки, хотя без оперения или хохолка полностью увериться в его видовой принадлежности весьма затруднительно. Суждение основывалось на характерных для вида белых радужных оболочках. На фоне серо-зеленой кожи и черных зрачков такая окраска глаз делает их весьма выразительными.
Лорна понимала, что он хочет на свободу. Попугай уже раз сбежал из клетки – вскоре после прибытия он с помощью клюва и когтя открыл щеколду и распахнул дверцу, а потом сидел сверху на штабеле клеток, истошно крича, когда кто-нибудь приближался. Пришлось воспользоваться сетью, чтобы изловить его и водворить обратно в клетку, теперь надежно запертую.
– Извини, Чарли, – проговорила она, подходя ближе.
Скакнув к прутьям, попугай сверкнул глазами со зрачками, то расширяющимися, то сужающимися от гнева.
– Игорь! – заверещала птица своим жутковатым человеческим голосом. – Игорь… хороший, Игорь… Игорь, Игорь, Игорь…
Поняв, что попугай хочет поведать, Лорна улыбнулась.
– Итак, мой мальчик, ты Игорь, – она подчеркнула последнее слово – явно имя птицы.
Перестав сверкать глазами, он принялся двигать головой вперед-назад, разглядывая ее более пристально, словно решая, стоит ли делиться с ней секретом.
Имя оказалось зловеще уместным. Игорем звали ущербного ассистента доктора Франкенштейна. У кого-то там склонность к черному юмору.
Попугай повернул голову, уставившись на нее одним глазом.
– Хочу идти. Идти прочь. Прошу прощения.
От его слов повеяло леденящим холодом. Лорна знала, что у попугаев такое же соотношение веса мозга и тела, как у шимпанзе. Попугаи – самые умные из птиц и, согласно некоторым исследованиям, наделены познавательной способностью на уровне пятилетнего ребенка.
Тревожные слова Игоря напомнили ей о знаменитом случае Алекса – попугая-жако, принадлежавшего доктору Айрин Пепперберг, профессору психологии из университета Брайденс. Алекс владел словарным запасом из полутора сотен слов, демонстрируя изумительную способность к решению задач. Он умел отвечать на вопросы, считать, даже освоился с понятием нуля. И более того, мог довольно внятно выражать свои чувства. Когда Алекса оставили в ветлечебнице для хирургической операции, он умолял хозяйку: «Иди сюда. Я тебя люблю. Извини. Я хочу обратно». Слова Игоря, произнесенные в изоляторе, прозвучали жутковатым эхом той же способности к мышлению и пониманию.